— Осмотрите травмы поближе, Яков Вениаминович, — твёрдо сказал я. — Поймёте, что это от удара, а не от падения. От падения травма выглядела бы иначе.

— А ты-то где насмотрелся? — нервно выкрикнул тот. — А я вот…

— Яха-то у нас спец в этом, — Устинов обнял его за плечи своей ручищей, потом с силой прижал к себе сбоку, наклонил и начал водить костяшкой пальца по макушке. — Яха-то у нас большой спец по травмам. Что скажешь, Яха? А, Яха? А у тебя тут лысина? Стареешь уже.

— Уйди нахрен, Устинов! Отвали!

Ручка с трудом вырвался и отряхнул свою куртку, враждебно глядя на нас всех.

— А где тогда кровь? — он подошёл ближе, обдав меня волной перегара. — Если его стукнули по кумполу, на полу должна быть кровь. А он упал вниз, башкой ударился и…

— Да, — следачка Ирина поглядела на собаку, потом в бетонную канаву. — Вопрос верный. Павел, если у вас есть какие-то обоснования для такого…

Я всё пытался вспомнить что-то про неё. В то время у нас, если женщина и занимала должность следователя, то обязательно крепкая бабища с мощной голосиной, которая и сама смогла бы заломать преступника. А вот эта хрупкая девочка, которая ещё и всем говорила «вы», словно бы была не на своём месте.

А, точно! У неё же дед — из областной прокуратуры, устроил сюда на первое время. А девочка действительно работает, что необычно, чаще такие не пачкают руки или обувь. Ладно, потом повспоминаю о ней что-нибудь ещё.

— Если он упал и стукнулся затылком, то почему лежит лицом вниз? — спросил я.

— Мог перевернуться, — заявил Ручка. — Если умер не сразу, то ворочался, мог попробовать встать.

— С таким-то повреждением?

Раздался щелчок, это криминалист Кирилл начал снимать место происшествия. Начальство депо тем временем отошло подальше, обсуждая свои дела.

Я тоже ненадолго отошёл, чтобы усадить Сан Саныча на чистое место, а то живёт он у меня в квартире, этот мазут с его лап счищать придётся долго. Пёс послушно сел в стороне на плитке и уставился на меня.

— И тогда почему спина, — я, вернувшись к канаве, показал вниз, — чистая? Спецовка-то забрызгана мазутом, но не пропиталась им, как штаны. А если бы он плюхнулся туда спиной, в потом перевернулся, всё было бы чёрным. И волосы, я их вижу, они рыжие. В мазуте и масле бы всё почернело сразу.

— Он мог ё***ся башкой об рельс! — спорил Ручка. — А потом упасть.

— Тогда где кровь? — спросил я. — Рельс чистый, остались бы капли или того хлеще — фрагменты. Если только их не подтерли тряпкой.

— Ну, если он был таким пьяным, как ты, Яха, — пробасил Устинов и снова полез к Ручке обниматься, — то врезался бы и об рельс, и об тепловоз, и прямо между колёс бы упал вниз. Если бы тепловоз тут стоял ночью. Да же, Пашка?

Ах, вот же ты, Василий Иваныч, хитрюга. Вроде и шутит, а как внимательно он всё осмотрел. Очень грамотный совет, хотя он его и дал полунамёком, которого молодой я даже бы и не понял.

Я бы и сам спросил про это, только попозже, но раз Устинов намекает сейчас, надо развить тему.

— Стоял ли здесь ночью локомотив? — я повернулся к начальникам. — На этом пути?

— Откуда? — начальник почесал затылок. — Ночью другую машину к выдаче готовили, приёмщик утром на неё пришёл. У нас людей в ночную смену мало, ходовики работают днём. Полная смена техосмотра работает в ночь, но они в другом корпусе. Так что тут тепловозам ночью делать было нечего.

— Мог вообще-то прогрев поставить, — мастер задумался. — С поездки лайба какая-нибудь пришла, её могли загнать в корпус, чтобы не мешала манёврам. Потом на техосмотр могли увезти.

— Что за прогрев? — спросил я.

— Ну этот, цех прогрева локомотивов, — пояснил он. — Они маневровые работы по депо делают, с места на места тепловозы гоняют. Могу диспетчера спросить, он ещё с ночи не ушёл, его в курс ставят, что куда едет. Или к ним самим сгонять, у них в журнале записано.

— Сгоняй лучше к ним, Саня, — приказал начальник, отходя в сторонку. — Потом скажешь.

Мастер Саня помчался куда-то по цеху в сторону ворот, начальник принялся изучать пиликнувший у него в кармане пейджер, а следователь Ирина насела на Ручку.

— Спускайтесь уже, — настаивала она. — Нужно всё осмотреть.

— Яха, ты вон там спустись, — Устинов показал рукой на лестницу в том конце ямы. — По этим доскам пройдёшь. А я тебе буду за ручку держать, чтобы ты не упал. За ручку, понял, да? Ха! А то ты и по ровному месту пройти не сможешь, сразу свалишься.

— И кто меня держать будет? Ты?

— А ты мне не веришь? — Василий Иваныч заулыбался.

— Тебе — нет! — отрезал Ручка.

Но его всё-таки смогли загнать в яму, и Устинов повёл его сверху, и вправду держа за руку, чтобы пьяный не грохнулся в жижу. Но по пути Устинов сам обо что-то споткнулся.