— Я таких городов повидал, Паха. В советское время он был закрытый, потому что здесь работал радарный завод, блатоту сюда не пускали. Зато потом появились всякие мелкие банды, уличные, жёсткие. Вот они и полезли отовсюду, когда всё начало рушиться. Будто ждали момента.

— И какая из них самая крупная в нашем городе? — спросил я. — Давай, устроим тебе экзамен по криминальной обстановке. Потом, глядишь, передумаешь, хе.

— Ну нет, не дождёшься, я вашему ОВО платить буду, чтобы крышевали. Ладно, короче, самая крутая — группировка «Универмаг». Таких навидался тоже. Типичные «спортсмены», понятия не уважают, из приличных семей, судимостей нет, зато действуют жёстко.

— Так, — я кивнул. — Что ещё?

— Костяк банды — каратисты и боксёры из всяких полулегальных спортивных секций и качалок. Паханом у них был некто Каратист, но его замочил киллер ещё в 93-м, когда тот выходил, пьяный в жопу, из сауны.

— Это ты знаешь, — сказал я, будто и вправду экзаменовал его, взялся за ручку над дверью и сел поудобнее. — А кто вместо него?

— Иван Гордеев, погремуха — Кросс. То ли из-за удара, которым он какого-то амбала вырубил, — Турок, держа руль левой рукой, изобразил подобие встречного удара в боксе — «кросса». — То ли это из фильма, фильм один был, «Последний дон», там тоже был такой Кросс, сын дона. Но как на самом деле, не знаю.

— И что ты про него слышал?

— Много чего, он даже в Москве засветился у нас. Поумнее Каратиста и более жестокий. В школе был хорошист, в армии служил, разряд по боксу есть. А сейчас вот держит ОПГ, подмял под себя разные предприятия, казино открыл, сауну ещё, начальство туда ваше ментовское ходит. И газету ещё прикупил, она его расхваливает каждый день, какой он молодец. В мэры метит, похоже.

— Ну что же, ты подготовился, Турок, для коммерсанта очень хорошо… — я покивал для виду.

Даже слишком хорошо. Я присмотрелся к нему внимательнее. Как охотно он всё рассказывает. Не спрашивает меня о жизни, не говорит, что произошло у него, а рассказывает о городских бандах по моей просьбе. Пусть он всегда был человек, так сказать, «творческий», вернее сказать, с небольшим прибабахом, но это всё равно странно.

Ему что-то нужно от меня? Посмотрим, а пока пусть говорит. Буду держать уши востро.

— Но это только одна банда. Есть и ещё.

— Конечно. Кросс «синих» не любил, блатоту гнал, но им-то этот город тоже нужен. Вот, короче, собрали воры сходку, обсудили всё и отправили к вам человека, чтобы за всем присматривал. И не кого-то, а Серёгу Журавлёва. Того самого Слепого, вора в законе. Хотя они сами не говорят именно так, вор в законе, это журналюги их так прозвали.

— И почему Слепой? — спросил я. — Я вот не слышал, откуда это погоняло взялось.

— А я слышал, — Турок заулыбался. — Он, короче, с малолетства воровайкой стал. На колхозном рынке промышлял, щипачом был. Его как-то поймали колхозники, давай ногами ху***ть! А он кричит, мол, ничего не вижу, ослеп от ударов. И притворился так ловко, что те перепугались, милицию звать не стали, увезли в больницу, а он оттуда, конечно, и свалил. Вот кличка и прилипла.

— Интересно. И что про него расскажешь сейчас?

— Когда откинулся с зоны, выглядел как типичный вор старой формации, приверженец воровских традиций. Знаешь, из тех, что всегда в чёрном, роскошь не любят, семьи нет, фиксы стальные, — он поклацал зубами. — Всюду партаки с куполами. Вот, короче, вышел он на свободу в 93-м, сразу начал жить на ножах со своими «коллегами». А те уже про понятия забыли, воровское прошлое скрывали, и жили с семьями у всех на виду, не скрывались. Короче, живут как князья, как сало в масле катаются, а ему это не понравилось. Типа, вы не воры, а апельсины, настоящие воры так себя не ведут.

— Слышал такое.

— Вот, и я про что. Всем поперёк горла встал, но вор он авторитетный, любую зону на бунт по щелчку пальцев бы поднял, просто так его было не убрать. Вот его и отправили к вам, следить за понятиями и чтобы молодёжь не забывала пополнять общак.

— Но так просто всё не было, — сказал я.

— Вот именно, Паха, — он остановился на перекрёстке и внимательно посмотрел на меня. — Именно, что не просто. Ему дали билет в один конец. Выписали, по сути, смертный приговор. Все думали, что наглый хитрый Кросс сожрёт старого твердолобого Слепого и даже не подавится…

— Турок, а ты случаем не из РУОП? — я повернулся к нему. — Слишком много знаешь.

— Туда меня не возьмут, — ответил он с усмешкой. — А мне надо работать, всё учитывать. Короче, тут и сам знаешь, Слепой оказался умнее, чем все думали. Перестроился под новое время, собрал вокруг себя людей, подтянул старых знакомых из бывших зэков и быстро стал серьёзной силой в городе. Вот и живой до сих пор. Тощий, больной и сутулый, как бродячая псина, зато в костюме от Армани и туфлях от Гуччи, а под золотыми болтами, — он показал большой перстень с камнем на правой руке, — партаки ещё видно, которые плохо свелись. Быстро к роскошной жизни привык. Вот и начали, короче, «спортсмены» воевать с «синими», по всей стране так шло. Навидался, что тогда творилось?