— Нда… Безобразие у вас какое-то творится. Тоже мне, развели нечисть.

— Это только с болот к нам тянется, — начал оправдываться Степан. — Во всех остальных сторонах царь-батюшка всех вычистил да отогнал. А тут… никак у него не получается.

— И чего, всегда оно так тянулось?

— Ну, я другие времена ещё не застал. Но вообще говорят, что это лесорубы во всём виноваты. Жадность, — вздохнул Степан. — Деревья, что росли на окраине, помогали царю долину городскую оберегать. А как вырубили их, так через прорубленное окно потянулась к нам скверна и нечисть всякая. То бы сидела в своих болотах и не фыркала. А теперь уж даже и болота к самой окраине подошли. И вонь оттуда иногда стоит такая, что спасу нет.

Пока мы шли, понаслушалась я всякой жути и про реку, и про русалок, и про царя, который страшен в гневе. Но всё-таки при первом на неё взгляде река эта показалась мне вполне безопасной. Спокойная, на вид не сильно глубокая, да и по ширине небольшая. Мы в такой возле нашего села руками под берегом рыбу ловили. В ней глубины по колено бывало, редко больше.

— А глубоко тут? — спросила у Степана.

— Да где как, — пожал он плечами. — Вот здесь, у берега, неглубоко, а к середине отплыть — и глубь. Лучше не заплывать, в общем.

— Понятно… Река у вас здесь только для созерцания.

У бережка трава росла коротенькая, скотом объеденная, да ивы, козами обглоданные. Но в целом место было приятное глазу. Вдалеке только, со стороны болот, лягушки к вечеру развопились. Если бы не они, совсем было бы хорошо.

— Красиво у вас тут, — одобрила я, чем искренне порадовала Степана. Он, когда речь заходила о царе или о городе, всегда плечи гордо расправлял и хорохорился. Будто это не город, а его самого хвалили. Хотя и Степана похвалить было за что. Не знаю, как он все поручения исполнять успевал. За всё брался и ни на что не жаловался. Хороший парень. Женат, наверное.

— Стёп, скажи, а жена у тебя есть?

На этом вопросе улыбка с его лица начала сползать. Он испуганно оглянулся, будто боялся, что нас кто-то услышит. И, убедившись, что мы у реки одни, облегчённо выдохнул.

— Вы эти вопросы бросьте, — велел он мне строго. — Вам не об этом надо сейчас думать.

— И о чём же мне думать надо, по-твоему? — спросила я, пытаясь не прыснуть со смеху. Про жену-то я ведь просто из интереса спросила. Была у меня теория одна, что ежели мужик хозяйственный, добрый да шустрый, то непременно женат. Вот я и спросила, чтобы теорию проверить.

— О свадьбе думайте. Дел ещё столько, — отрезал он и зашагал обратно к городу.

— А чего мне о ней думать? — не унималась я, а самой смешно так, что щёки от улыбки свело. — Ты же на себя все хлопоты взвалил. Так хоть про жену тебя порасспрашивать. И то веселье.

— Знато бы, что вы для того меня позвали. Да я бы… никогда, — заявил он строго.

И мне вдруг стало как-то обидно. Что женат, не говорит, а от меня, как от прокажённой, открещивается. Заподозрив неладное, я развернулась и побежала обратно к реке. Испуганный Степан, надумав себе невесть что, помчался следом.

— Не надо! — кричал он, пытаясь меня догнать. — Стойте, — ухватил меня за рукав.

— Да погоди ты, — отмахнулась от него. — Посмотреть на себя хочу, — высвободилась и наклонилась над водой. Отражение, вроде моё, ничего не поменялось. Рога на голове не выросли, нос кочергой не стал, спина не сгорбатилась. Так чего он от меня шугается?

Поняв, что я не собиралась в расстройстве чувств бросаться в воду, Степан упёрся ладонями в колени и переводил дух.

— Вы меня так со свету сживёте, — пожаловался он. — Давайте вернёмся, а? — взглянул на меня умоляюще. — Темнеет уже. Ужинать поди пора. Вдруг царь-батюшка вернётся, а вас нет.

— А меня не просто нет. Я ещё и с тобой, — рассмеялась, похлопав бедолагу по плечу. — Ладно уж, пошли. На реку посмотрели, что ты не женат, выяснили, теперь можно и поужинать после такого.

— Да кто сказал, что я не женат? — взмолился Степан.

— Был бы женат, так бы и сказал. И чего ж ты всё ходишь в холостяках? Вон, целый город невест. Выбирай не хочу. Ты же только по поручениям бегаешь, а по сторонам даже не смотришь.

— Да вот не встретилась пока, — ответил Степан расстроенно. — Такая, чтобы зазнобою.

— Э-эх, мечтатель ты, Стёпа. Никакой практичности. Все мужики красивых да хозяйственных ищут. А ты «чтоб зазнобою». Хотя оно, конечно, хорошо бы.

До дома мы дошли почти затемно. Почему-то солнце здесь садилось резче, чем у нас. То ли из-за того, что город в долине построен был. То ли из-за лесов высоких. Но стемнело как-то рано. Ну или вернулись мы как-то поздно.

И скорее всего, дело было во втором. Потому что на крыльце меня, мягко говоря, дожидались. Облокотившись на перила, недобрым взглядом нас встречал Лесовик.