По крайней мере, так было на бумаге.

Но когда мы проникли в убежище, похищенных детей нигде не было.

И мы понятия не имеем, куда их могли увезти.

Из тайника были извлечены некоторые документы, но неизвестно, получим ли мы какую-нибудь полезную информацию, изучив их.

Глядя на наши возвращающиеся силы, легко заметить, что с нами идут захваченные выжившие члены организации по торговле людьми, но не менее очевидно, что похищенных детей с нами нет.

Семьи жертв, которые возлагали на нас все свои надежды, очевидно, хотят получить ответы.

– Мы объявим подробности позже. А пока - прочь с дороги.

Один из командиров пытается прогнать их, но я быстро вмешиваюсь.

– Подождите. Пожалуйста.

– Сэр Герой?

Офицер смотрит на меня с сомнением, выражение его лица содержит следы раздражения, которые не удается полностью скрыть.

В его глазах я всего лишь ребенок, который не должен вмешиваться в эту ситуацию.

Но я не могу просто бездумно угождать другим людям.

– Мы позаботились обо всех преступниках, которые прятались в этой местности.

Я выхожу перед жителями деревни и начинаю говорить.

Выражения их лиц немного смягчаются, когда я объявляю, что организация была уничтожена в этом районе.

Но... это еще не все.

У меня нет другого выбора, кроме как рассказать им.

– Но людей, которые были похищены, уже не было в их убежище на момент нашего прибытия.

Даже если бы мы сейчас от них отделались, они бы все равно скоро узнали.

– Нет...

– Это значит... вы... опоздали...?

Тишина. А потом...

– Будь ты проклят!

– Как ты мог это допустить?! Отвечай!

Возмущение.

Жители деревни бросаются вперед, чтобы ударить меня, а солдаты пытаются их удержать.

– Сэр Герой, что вы наделали?!

Командир хватает меня за плечо, недовольный моей дерзостью.

Но я стряхиваю его руку.

В то же время одна женщина прорывается сквозь стену солдат и бросается ко мне.

Командир тут же пытается сделать шаг ко мне, но я поднимаю руку, чтобы ее пропустили.

Со слезами на глазах женщина опускает ладонь, чтобы ударить меня.

Но я ловлю ее руку до того, как она наносит удар.

– Боюсь, мы не успели вовремя.

Я не могу позволить ей ударить меня, даже если я ей сочувствую.

Однажды, в руинах округа Керен в Сариэлле, я позволил выжившим выместить на мне свой гнев, не делая никаких попыток противостоять их насилию.

Но Мистер Тива отчитал меня за это.

Ударив меня, они лишь на несколько мгновений почувствовали бы себя лучше.

Вскоре их руки будут болеть, а сердце - мучиться от чувства вины.

И тот, кто наносит удар, и тот, кто его получает, остаются с одной лишь болью.

Мистер Тива объяснил мне тогда, что в такие моменты важно не позволять людям бить себя.

– Мы будем продолжать преследование этой организации. Я не могу обещать вам, что мы найдем тех, кто был похищен. Но по крайней мере могу обещать, что мы никогда не сдадимся.

Я не могу давать клятвы легкомысленно.

Насколько нам известно, вполне возможно, что уже слишком поздно спасать жертв.

Но мы должны сделать все, что в наших силах, пока их судьбы не станут ясны.

Это я могу обещать.

Я отпускаю руку женщины, и она разражается рыданиями.

Укреплять свою репутацию, расстраиваться из-за своей бесполезности... Как я только мог зациклиться на таких бесполезных мыслях?

Что я такое?

Я - герой.

А работа героя - помогать страдающим людям!

Не могу поверить, что я забыл о самом главном.

Не знаю, удовлетворили ли мои слова кого-нибудь из них.

Но горожане медленно отходят от дороги, их гнев отступает.

Даже женщина, упавшая на колени в рыданиях, встает и уходит прочь.

При этом она пробормотала: "Прости меня".

Мистер Тива был прав. Я сделал правильный выбор.

– Сэр Герой, мы не можем допустить, чтобы вы просто делали, что вам вздумается.

Когда все успокоилось, командир начинает меня ругать.

– Вам незачем сталкиваться с гневом народа.

– Это неправда.
– Просто отвечаю я.
– Я - главный руководитель этой экспедиции. Я обязан их выслушать. Даже если я всего лишь фигура, я все равно остаюсь главным.