Похоже, что моя атака создала необходимую брешь в обороне, чтобы главные силы смогли, наконец, сломать ворота, и теперь наши союзники прорываются внутрь.

С этого момента у врага нет возможности остановить нас.

Наша победа была закреплена в течение нескольких минут.

– --

– Проклятье! Ублюдки!

Один из выживших вражеских солдат, которых мы захватили, плюет на нас.

– Что мы должны были делать?! Я был в долгах! Только так я мог продолжать жить. У меня не было выбора! Вы что, не понимаете?!

Он получил лишь легкое ранение, поэтому очнулся первым из всех пленных, и сразу же начал проклинать нас.

Неужели он не знает, что с ним будет?

– Эй, ты, парень! У меня сын примерно твоего возраста! Мне нельзя умирать здесь! Пожалуйста?!

Мужчина пытается убедить меня, когда я случайно прохожу рядом.

Один из солдат, идущих со мной, молча потянулся за мечом, но я жестом приказал ему отступить.

– Независимо от причины, никогда не следует навлекать несчастье на других, чтобы решить свою собственную проблему.

С этими словами я оставляю мужчину позади.

Он продолжает кричать мне вслед, но я сомневаюсь, что мне удастся достучаться до него, что бы я ни сказал.

Люди слишком легко становятся на путь зла.

Я убедился в этом, путешествуя с отрядом специального назначения, гораздо больше, чем когда-либо хотел.

В организации, занимающейся торговлей людьми, есть самые разные люди.

Некоторые пошли на преступление, чтобы заработать на пропитание, как этот человек.

Другие были вынуждены вступить в организацию, несмотря на юный возраст, потому что их родители были ее членами.

А другие были злыми по своей природе и просто получали удовольствие от того, что другие страдают.

Каждый из них вступил в организацию по торговле людьми при разных обстоятельствах.

Но всех их объединяло одно: никто из них не жалел об этом.

Ни один из них не сожалел о том, что запятнал свои руки злом.

Разумеется, некоторые из них заявляли, что раскаиваются, когда приходит время казни.

Но на самом деле они не раскаивались в своих грехах - они просто сожалели, что их поймали и наказали.

Почему я не смог избежать наказания?

Такова ужасная правда их помыслов.

Бывали моменты, когда я пытался убедить их начать все заново с помощью правильных слов.

Но в конечном итоге мне приходилось переходить к следующей битве.

Люди легко обращаются ко злу.

И требуется неимоверное количество времени и терпения, чтобы вернуть их на правильный путь.

Падение происходит стремительно, а возвращение к свету дается с большим трудом.

Есть много разных способов сбить человека с пути зла, но для того, чтобы он обратился к свету, ему нужно сначала пожалеть о содеянном.

Если вы не можете заставить их осознать, насколько ужасны были их преступления, то невозможно убедить их попытаться начать все сначала.

У меня нет столько времени, да и у них тоже.

Мне приходится путешествовать по бесчисленным землям, а они должны понести наказание, соответствующее тяжести их преступлений.

А в большинстве случаев это означает, что их пытают для получения информации, а затем казнят.

Даже если бы у нас было время перевоспитать их, было бы эффективнее задействовать тех, кого можно использовать, а от остальных избавиться.

Потому что гораздо важнее спасти невинных жертв, которые все еще страдают от рук организации, торгующей людьми, чем зацикливаться на этих преступниках.

Теоретически я это понимаю.

Но я не знаю, верю ли я в то, что это действительно так.

Некоторые из них участвовали только потому, что у них не было выбора.

Они были бедны, их родные города подверглись нападению монстров, или они родились среди преступников.

Разве это правильно - наказывать их, не предлагая им шанс на реабилитацию?

...Возможно, я не смогу ответить на этот вопрос, как бы сильно я ни мучился над ним.

Но, тем не менее, я всегда должен думать о том, что я считаю правильным и неправильным, как сказал Мистер Тива.

Просто в данный момент я могу сделать не так уж много.

Мое время лучше потратить на спасение многих невинных жертв от страданий, чем на то, чтобы убедить одного человека изменить свою жизнь.

Невозможно измерить ценность человеческой жизни, но между тем, кто серьезно согрешил, и тем, кто этого не сделал, должно быть очевидно, кто из них должен иметь приоритет.