Мой штурман стал заметно нервничать. Ежесекундно просел довернуть то вправо, то влево.

– Не волнуйся, спокойнее, - пытался советовать я.

Но уже чувствовал, что промажем.

Так и получилось. На первом заходе проскочили цель,

– Один - ноль, в пользу фрица, - невесело пошутил Панов.

Ефремов и Балин отбомбились нормально. Противник опомнился, открыл огонь.

– Ты хоть цель-то видел?
– спросил я штурмана.

– Видел... Теперь они от меня не уйдут!

На втором заходе Джан сбросил бомбы прямо на батареи мортир. Черные султаны дыма закрыли их огневые позиции.

– Молодец, штурман!

– Спасибо, командир!

Под огнем вражеских зенитчиков делаем третий заход на минометы. И эту серию Джинчелашвили положил удачно. Азартный парень! Хороший получатся штурман. Зашли еще раз, и последние бомбы легли в расположение батарей. Лубинец и Панов поливали перевал из пулеметов, настигая разбегавшихся гитлеровцев.

Боезапас кончился, можно возвращаться домой.

– Как впечатление, Джан?

– Нормально.

Ишь ты, какой стал солидный! Но мы-то знаем, что сейчас творится в твоей душе. Первый боевой вылет, первая удача, на миг утраченная и вновь обретенная уверенность в себе...

– Смотри за ориентирами, - напоминаю, как бы напомнил и Димычу.

– Есть!

Ну вот. Никакой обиды, никакого балагурства. Великая школа - бой.

После разбора Ефремов подошел ко мне, протянул руку.

– А тебя должен поблагодарить особо.

– Панова благодарите, товарищ майор. Он первый понял, в чем дело.

– Ну и Панова. Если б не вы, мог бы срезать меня тот "ас". Сам виноват, увлекся маскировкой подхода. А летчик должен видеть вокруг на все триста шестьдесят градусов...

Дальний маршрут

Наступление фашистских полчищ на новороссийском направлении выдыхалось. Их отчаянные попытки прорваться в район Туапсинского шоссе неизменно разбивались об упорное сопротивление мужественных советских воинов. Несмотря на то, что гитлеровское командование бросало в бой все новые и новые части и соединения, дальше цементного завода им продвинуться не удавалось. Путь на Кавказское побережье был прегражден. Однако положение еще оставалось серьезным. Противник не отказался от своих планов захвата Новороссийска и Туапсе, на перевалах Главного Кавказского хребта шли ожесточенные бои. Не добившись успеха на сухопутном фронте, врат все чаще обращал взоры к морю; Не исключалось, что он попытается высадить морской десант на побережье Кавказа. Стало также известно, что итальянская эскадра готовится войти в Черное море через Босфор. Политика Турции становилась явно враждебной. К лету 1942 года в районах, граничащих с Советским Закавказьем, сосредоточилось около двадцати шести турецких дивизий.

Чтобы исключить внезапное появление десантных сил врага, штаб Черноморского флота организовал в шести секторах южной части бассейна Черного моря постоянную воздушную и морскую разведку.

Два экипажа вашего полка впервые вылетели на это задание 12 сентября. Перед капитаном Балиным и мной стояла задача провести дальнюю разведку с целью поиска кораблей и транспортов противника в море. Вместо бомб самолеты вооружили торпедами. Балину предстояло обследовать сектор номер три, по маршруту: Сухуми - Босфор - побережье Турции - Сухуми. Мне - сектор четыре, по маршруту Сухуми - Варна - Бургас - Сухуми. Протяженность моего маршрута над морем составляла две тысячи двести километров; Штурманом ко мне назначили недавно вернувшегося после болезни Николая Колесова.

Хотя оба мы были не новички - о Балине нечего и говорить, но и я уже сделал не один десяток боевых вылетов в различных погодных условиях, - к этому необычному заданию готовились с особой тщательностью. Дело в том, что полеты над открытым морем во многом отличаются от полетов над сушей. Во-первых, лететь приходится без ориентиров, преимущественно на малой высоте, в быстро меняющихся метеорологических условиях. Направление выдерживается в основном по приборам, малейшая неточность летчика, ошибка штурмана, неверное показание прибора приводят к значительному отклонению от заданного маршрута. Во-вторых, экипаж летит в одиночку. Оторванность от родных берегов, отсутствие "чувства локтя" накладывают дополнительную нагрузку на психику. Как и сознание того, что в случае отказа моторов или другой аварий придется совершить вынужденную посадку или прыжок с парашютом на воду, а в открытом море помощи ждать неоткуда

Все это требовало от летного состава крепкого морального духа и хорошей специальной подготовки. Кроме своего летного дела мы должны были знать морской театр военных действий, тактику ведения разведки, классификацию, кораблей и судов противника, их боевые возможности нести вооружение, сильные и уязвимые стороны. Наконец нам предстояло освоить торпедную атаку на корабли, с чем раньше дела иметь не приходилось. Таким образом назначение на выполнение этого задания было и большой честью и накладывало на нас огромную ответственность.

Погода стояла скверная. Тяжелые свинцовые тучи, пронзительный ветер. По маршруту метеорологи также не предсказывали ничего хорошего.

Закончив последнюю подготовку, мы направились в аэродромную теплушку, чтобы обогреться, перекурить. Лубинец подбросил в "буржуйку" дровишек, в избушке стало веселей, повеяло родным, домашним. Однако мысли вертелись вокруг предстоящего полета. Казалось, все проверено, рассчитано, разобраны различные варианты обстановки, которая может сложиться в длительном полете. И все же все молчали, не было ни шуток, ни смеха. За время совместной фронтовой жизни мы настолько узнали друг друга, что я бы мог безошибочно угадать, о чем думает каждый.