— Наконец-то, Лёнчик, у тебя появилась достойная девушка… — шепнула ему мама в один из Дашиных визитов. — Симпатичная, умная, интеллигентная… И уважительно относится к старшим…

Лёнька, не выдержав, хмыкнул:

— Ну, если уважает старших — тогда конечно…

— А ты не иронизируй! — поджала губы мама. — Между прочим, это важный показатель… Сейчас хорошо воспитанные девушки — большая редкость…

Мама преподавала в школе, поэтому учительская жилка превалировала в ней и во внерабочее время.

— С тобой не поспоришь… — усмехнулся Лёнька.

— А ты и не спорь, — безапелляционно заявила она. — Я знаю, что говорю…

Даша, наконец, увидела Лёнькины картины и была поражена, насколько талантливо они написаны. Она не очень-то разбиралась в живописи, но тут и не требовалось быть специалистом, чтобы прочувствовать всю их энергетику и самобытность.

— Ну, Лёнь, ты вообще… — восхищённо протянула Даша. — В чём тут сомневаться… Какая там экономика, когда такой талант! Тебе однозначно надо переводиться!

Парень смущённо замолчал, но по всему было видно, что Дашина похвала ему приятна.

— Только не понимаю, как родители этого не заметили и силком запихнули тебя в наш вуз! — возмущённо воскликнула она.

— Ну как? — пожал плечами Лёнька. — Я ведь уже говорил — им кажется, что надо получить «настоящую» профессию, которая прокормит… Отец у меня военный, и, ясное дело, с ним разговор короткий, а мама во всём его поддерживает…

— А ты им уже сообщил о своём намерении? — осторожно поинтересовалась Даша.

— Не-а… — улыбнулся он. — Лучше переведусь, а потом скажу…

— Ну, может, и так… — кивнула она. — Но я всё-таки буду им капать на мозги, какой ты весь из себя талантливый…

И она сдержала обещание — при каждом удобном случае нахваливала Лёнькины картины и подчёркивала, что тот мог бы стать выдающимся художником.

— Ну, Дашенька, можно ведь заниматься живописью и в качестве хобби… — улыбнулся Лёнькин отец. — Но при этом иметь серьёзную работу…

Ему, как и Лёнькиной матери, Даша была очень симпатична.

— А живопись, Иван Петрович, и есть самая серьёзная работа! — с жаром заявила она.

— Не скажите… — покачал головой Лёнькин отец. — Художники месяцами стоят на улицах и не могут продать свои картины… А их семьи в это время перебиваются с хлеба на воду…

— Но если у человека талант? — не отступала Даша. — Может, какое-то время ему и придётся туго, но, в конце концов, он пробьётся!

— А если нет? — иронично осведомился Иван Петрович. — Жизнь, Дашенька, сложнее, чем вы думаете…

— Всю жизнь заниматься не своим делом — тяжкий крест… — убеждённо проговорила она.

— Это вы о Лёньке, что ли? — усмехнулся он.

— Конечно! — сложила ладошки на груди Даша. — Вы посмотрите на его картины — это же шедевры! Ну, может, и не шедевры, но они потрясающие!

— Да? — с сомнением взглянул на неё Лёнькин отец. — Не замечал… Я в живописи не разбираюсь…

— А вы приглядитесь, постойте какое-то время рядом с его работами и прислушайтесь к своим ощущениям… — предложила она.

Сказала — и испугалась. «Как я могу поучать взрослого человека? — мелькнула у неё мысль. — Ещё решит, что сбиваю его сына с толку…»

— Попробую… — неожиданно согласился Иван Петрович. — Раз вы меня так горячо агитируете…

Как бы то ни было, но Даша, бывая у Лёньки, старалась морально подготовить его родителей к переходу сына в другой вуз. И, в конце концов, он состоялся! Правда, парню пришлось поступить с понижением на один курс и дополнительно сдать экзамены по кое-каким дисциплинам, но всё-таки он осуществил свою давнюю мечту — стал студентом художественного вуза.

При объявлении этой новости Лёнькин отец, как ни странно, не стал метать громы и молнии, а хитро прищурился:

— Ну, признаться, я ожидал чего-то в этом роде… А вы, Дашенька, видимо, здесь главный вдохновитель?

— Ради бога, не сердитесь Иван Петрович! — воскликнула она. — Но зачем же Лёне мучиться в нашем вузе, если у него явный талант совсем в другой области? Он эту экономику терпеть не может. Правда! А в Суриковском его картина на конкурсе заняла первое место, вот!

— Серьёзно? — удивился Лёнькин отец. — А почему я ничего не знаю?