Вчера к Эми и Чарльзу приехали родители, я с завистью смотрела издали, как они гуляют все вместе, как бабушки и дедушки обнимают и целуют внуков.

Мне не с кем было прощаться. Я оставила сообщение сестре, что мы улетаем.

Она кратко пожелала мне удачи.

Затем я позвонила отцу по галобраслету.

— Здравствуй, папа. Мы улетаем через два дня на Сантьерру… Если найдется Ник, передай, пожалуйста, что мы его ждем.

— Кэтрин… Я хотел бы сделать для вас больше, но это все, что я мог, — сказал он.

— Это дорого было, оплатить наш перелет? — спросила я.

— Не всегда решают деньги. Я поднял свои старые связи в Колониальной Корпорации, — уклончиво сказал он.

Я кивнула.

— Прощай, Кэтрин. Надеюсь, у вас все будет хорошо, — сухо сказал он.

— Прощай, папа, — я не заплакала, но на глаза навернулись слезы.

Отец отключился. Он снова исчез из моей жизни. Я раздумывала над его словами. Выходило, что ему пришлось использовать свое влияние, чтобы нас включили в рейс. Возможно, он что-то не договаривал, но теперь уже не стоило спрашивать.

Вечером Марк и близнецы опять искали чего-то в планшете, а я решила погулять с Робом во дворе гостиницы.

— Пойдем с нами, — предложила я Рите.

Она кивнула, и мы пошли на небольшую детскую площадку.

Мы присели на небольшую прозрачную скамейку, наполненную пластогелем (вещество, способное менять форму при механическом воздействии — примечание автора). Скамейка удобно обхватила тело.

— Рита, а ты не хочешь ни с кем попрощаться? — спросила я девушку. Наверно, мы впервые разговаривали с ней наедине после того, как два урода напали на меня в хостеле.

— Неа. Моя мамаша умерла, отравилась какой-то дрянью, которую гребаный отчим подогнал,— покачала Рита головой.

— Послушай, мы будет теперь вместе. Мы мало знаем друг друга, — начала я, подбирая слова. — Но мне хочется, чтобы ты нормально разговаривала. У меня дети, и…

— Воспитывать начали? — резко перебила меня Рита. — Вы же слышали, что сказала в Оуквилле та тетка, социальный работник? — она с вызовом посмотрела на меня. — Зачем вы тогда меня взяли? А меня вы все спросили? Я, может, этого не хотела! — Рита почти кричала.

— А чего ты хотела, Рита? — мягко спросила я. — Почему сбежала?

— Я хотела устроиться на работу, ученицей в центр красоты, уже договорилась с одним мастером. А отчим, он…ну, короче, он стал ко мне подкатывать… Да ладно, теперь все равно, — она махнула рукой.

— Слушай, Рита, — помолчав, сказала я. — В космопорт тебя не пустят с шокером.

— Я знаю. Я его у своего бывшего парня стащила, ему все равно он теперь не нужен.

— Почему? — спросила я.

Рита не ответила.

Я и так от нее услышала больше, чем за последние две недели.

— Ладно, давай вернемся в гостиницу, мне Роба пора спать укладывать, — сказала я.

Мы встали со скамейки, быстро возвращавшей свою форму.

— Миссис Эклз, — начала Рита.

— Ты можешь звать меня Кэтрин, — разрешила я.

Мы вернулись в гостиничный номер. Я укладывала спать Роба.

Дети о чем-то шепотом спорили.

Мне показалось, что у Энни были заплаканные глаза.

— Как ты, милая? — спросила я.

— Все нормально, — тихо ответила она

— Переживаешь?

— Немного. Мы уже ведь не вернемся на Землю? — Энни заглядывала мне в лицо.

— Не знаю, Энни. Наверно, нет, — сказала я.

— Мам, а как ты думаешь, там будет школа? — спросил Марк.

— Хоть бы не было! — вмешался Энтони.

— Давайте укладываться спать, завтра нам надо рано вставать, чтобы поехать в космопорт.

— Будем потом четыре месяца дрыхнуть, — сказала Рита.

Постепенно дети улеглись. Я слышала, как они долго еще шептались, но потом все стихло. Мне не спалось. Я перебирала свои лучшие воспоминания о жизни с Ником. Вспоминала, каким уютным был наш дом. У меня тоже четверо детей, как было и в моей родительской семье. Но я знала главное отличие — в моем доме было тепло, мы любили друг друга, смеялись шуткам, радовались первым словам и шагам детей. Мы любили детей не за успехи, а просто так, потому что они наши.

Я вспомнила, как познакомилась с Ником.

Мы с несколькими однокурсниками решили отметить день рождения Джины Саммерс, моей соседке по комнате в общежитии. На съем квартиры у меня не было денег, так как отец отказался поддерживать меня. От мамы у меня осталась небольшая сумма, но я решила экономить.

В тот день на мне был алый топик и короткая юбка. Темные волосы я распустила, слегка подкрасила глаза и губы. Мы пошли в оке-бар «Ласточка» (сокращенное от караоке — примечание автора).