– Да-да, у нас всегда так, – вздохнул Петр Николаевич. – Работайте. Не стоит напоминать о том, что дело нужно раскрыть как можно быстрее. Пресса уже обещала нам очень пристальное внимание.

Гуров кивнул:

– Насколько все плохо?

– Федеральные каналы, пресса, плюс официальные социальные сети. Про блогосферу я молчу. Первым будет достаточно официальной информации, а вот остальные нас разнесут.

– Эксперты осмотрели автобус, обнаружили, как именно был пущен газ: контейнер был закреплен под днищем рядом с системой рециркуляции воздуха. Согласно заключению Паши, система была достаточно хлипкой и сделана хоть и профессионально, но на скорую руку, – рассказал Гуров.

Генерал поморщился как от зубной боли.

– Плохо. Если это какой-то одиночка, то искать нам его до скончания века. Кто спонсоры конвента?

– Благотворительная компания, чьих учредителей было практически невозможно найти: через столько рук прошла эта организация. Отдал данные техническому отделу, проверяют, – отозвался Крячко. – Досье всех участников у меня в столе.

– Давай пройдемся по жертвам, – сказал Гуров, когда они вернулись в кабинет. В Москве воцарилась, вольготно раскинувшись, словно светская львица в мягком кресле, удушающая жара. Все окна в кабинете были открыты, но сыщиков это не спасало: воздух не двигался.

– Василий Черкасов – поэт. Ангелина Первая, в миру, Анна Серегина – скульптор. Писатель Черных Сергей, переехал с Сахалина, называет себя «невеликий русский писатель». Чургин Ассан – музыкант. Шаман, играет на варгане. Олежко Андрей – радиоведущий, тамада, артист разговорного жанра, – коротко озвучил имена и фамилии Стас.

– Жанна – писатель и автор женского фэнтези, но давно уже ничего нового не писала, сует нос во все дела. Лев Рассолкин – известный психиатр, автор собственной методики, пока еще не знаю, в чем она заключается. Выступает на радио, пишет книги, ведет свои передачи на ТВ. Кстати, я поспорил с ним, что он найдет нам убийцу раньше. Но эти двое, скорее всего, случайные жертвы. Бутылки с релаксантом остались в холле, и Рассолкин, по его словам, взял две последние с собой. Одну дал Жанне.

Гуров договорить не успел, как у них с Крячко одновременно зазвонили телефоны. Гурову звонил Лев Рассолкин, который смог договориться со своим лечащим врачом, что будет проходить лечение дома, а Крячко позвонил главврач госпиталя, чтобы сказать, что Жанне стало хуже.

– Непонятно, что это. Но очень похоже на сильный сосудистый криз. Делаем анализы, но есть одно подозрение. Выслал данные вашему эксперту, но будет лучше, если она приедет сюда, – сказал врач и положил трубку, не прощаясь. Отличительная черта многих бывших военных: они никогда не здоровались и не прощались, говорили всегда четко и по делу и даже набор слов был чем-то похож на доклад. Гуров был им за это благодарен. Никаких лишних слов и лишней траты времени на то, чтобы делать реверансы друг перед другом.

– Что-то у меня плохое предчувствие. Пожалуй, я отвезу Дарью, а ты попробуй пробить, что за благотворительное общество оплатило банкет всем нашим творческим деятелям, и нагрузи техников: нет ли у наших погибших криминального прошлого?

Крячко кивнул.

Дарья уже знала, что в госпитале что-то пошло не так, и буквально выбежала навстречу Гурову.

– Как тебя начальство такую заполошную вообще куда-то отпускает и не боится, что ты в стену войдешь, – пробормотал Гуров и, перехватив своего главного эксперта так, чтобы она снова не убежала куда-то, повел ее к машине.

С Дарьей Льву работалось очень комфортно. Несмотря на то что со стороны она могла показаться кому-то очень странной, девушка была не просто профессионалом своего дела. Одним из ее огромных плюсов было то, что Даша постоянно пыталась узнать что-то новое. И если не знала, то копала до тех пор, пока не находила ответ, а не сдавалась и бежала за консультацией к старшим коллегам.

– Я захватила бутылки с остатками воды. Часть оставила нам, но не успела сделать полный анализ. В «микрике» было найдено двадцать четыре бутылочки. Часть из них уже пустая, но следы можно будет взять, а часть с водой. Я взяла пробы со всех и вот только в этих двух было наше вещество. Половину я оставила нам для исследования, а этой мы можем поделиться.

– Ты молодец.

В этот раз дорожные работы растянули путь почти на три часа, и все это время Даша постоянно была на связи с госпиталем.

– Да что там такое, Дарья? – не выдержал Гуров, когда они проехали примерно половину пути и встали в пробку из-за очередной аварии на дороге.

– Странное что-то. Но, если я правильно поняла, Жанне и вашему тезке стало хуже. Но ему потом лучше, а ей, видимо из-за того, что она сильно много употребляет спиртного и у организма пониженная сопротивляемость, стало совсем плохо. Это какая-то странная побочка от газа, если его смешать именно с этими лекарствами. Я бы сказала, что если бы я была убийцей и умела бы делать такие лекарства, у которых отсроченное действие, то назвала бы это чем-то вроде гаранта. Чтобы если им успели оказать первую помощь и газ сразу не убил, то они все равно умрут. Что-то вроде медленного яда, который отравляет организм и не сразу обнаруживается. Нужно больше данных и больше анализов. В идеале, конечно, сделать вскрытие…

– Так. В идеале нам не нужно больше трупов! – возмутился Гуров, и Даша смущенно развела руками.

– Очень интересная загадка. И вам, похоже, нужно найти гениального химика.

– Или того, на кого работает гениальный химик, – вздохнул Лев, заезжая на территорию госпиталя. Даша стартовала из машины еще до того, как он успел припарковаться.

– А как вы отпустили Льва Рассолкина?

– Под расписку и заверение того, что он постоянно будет находиться под контролем своего лечащего врача. Ну, вы же понимаете, что такого человека удержать сложно, тем более что он сам своего рода врач.