Я

лежала в последних лучах солнца, когда оно опускалось к океану, наслаждаясь ощущением его прикосновения к моей коже, и проводя руками по мягкому песку.

Мы уже несколько дней не видели ни одного Фамильяра, а с тех пор, как покинули горный перевал, у нас были сотни маршрутов, которыми мы могли бы воспользоваться. Мы все согласились, что на данный момент мы в достаточной безопасности от Валентины, чтобы позволить себе провести одну ночь в этом месте, и с оружием истребителей мы сможем обнаружить ее, если она снова приблизится.

Монтана была рядом со мной, и мы вместе наслаждались солнечным теплом, пока наша кожа сохла.

Магнар и Эрик разбивали лагерь чуть дальше по пляжу, в то время как Кларисса, Фабиан и Чикоа прятались от солнца в палатках. Мне было немного жаль их, когда солнце вырвалось из-за туч и они были вынуждены снова спрятаться. Солнце на моей коже было одним из лучших ощущений в мире, и от его света в моей душе зарождалось счастье. Я не могла представить, что такое прятаться от него тысячу лет. Это был жестокий приговор в их проклятии, который, казалось, не служил никакой другой цели, кроме как наказать их.

Джулиус взял на себя ответственность за разведение костра, и хотя поначалу я предлагала помочь ему и остальным с их заданиями, я не особенно расстроилась, когда они отказались. Я наблюдала, как Джулиус ходит взад и вперед по пляжу, собирая коряги для разведения огромного костра, и мне не терпелось посидеть вокруг него, когда солнце опустится и тепло снова будет украдено у мира.

В желудке у меня было пустовато, но я боролась с желанием найти еду: Магнар обещал приготовить для нас с Джулиусом еду, и я хотела, чтобы в моем желудке осталось как можно больше места для того, что он для нас приготовит. Каждое блюдо, которое он готовил, когда я путешествовала с ним наедине, приводило мои вкусовые рецепторы в восторг, и я хотела по-настоящему оценить свой сегодняшний ужин.

Эрик предложил нам с Монтаной провести немного времени на пляже, как этого хотел бы наш отец, и у меня возникло ощущение, что он чувствует себя невероятно виноватым из-за нашей жизни в Сфере. И несмотря на то, что я преодолела свою ненависть к нему и его братьям и сестре из-за этого, какая-то часть меня все равно была согласна. Им должно быть стыдно за то, что мы никогда раньше не видели пляжа: мы должны были приезжать сюда с родителями и играть на песке в детстве. Так что, если я сейчас буду лежать на солнышке в качестве расплаты за его вину, я не собираюсь отказываться. Но, похоже, теперь я должна была простить его и за это.

— Я не могу поверить, что мы действительно здесь, — вздохнула я, не открывая глаз и прислушиваясь к грохоту волн о берег.

— Папа был бы так счастлив, если бы мог увидеть нас сейчас, — согласилась Монтана.

Я накрутила цепочку, подаренную мне отцом, на палец, подтянув ее поближе к горлу. Теперь, когда на ней больше не было кольца нашей матери, она казалась пустой, но я не сняла ее. Это было последнее, что у меня от него осталось.

— Может быть, он и может, — вздохнула я. Я никогда не была религиозна, но должна была признать, что теперь, когда мы узнали о существовании богов, было логичным, что существует и какая-то загробная жизнь. — Может быть, он с мамой сейчас наблюдает за нами и думает: «Я бы хотел, чтобы им не пришлось проходить через столько дерьма, чтобы добраться туда, но я так чертовски рад, что они на пляже».

Монтана рассмеялась, и я ухмыльнулась, повернув к ней голову.

— Я думаю, он был бы больше обеспокоен мужчинами, которых мы выбрали для себя, чем тем, что у нас наконец появилась возможность строить замки из песка, — поддразнила она.

— Монти, это что вампир, с которым ты встречаешься? — спросила я, в точности изображая голос нашего отца, что, по общему признанию, было довольно шокирующим.

— Келли, у этого человека в кармане клинок или он просто рад тебя видеть? — Ответила Монтана, и я рассмеялась.

— Ты помнишь, как он поймал тебя, когда ты тайком убегала на встречи с тем парнем… как его звали? — Спросила я.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — беззаботно ответила Монтана.

— Нет, имеешь. Это был Питер. Или Терренс, или что-то в этом роде. Тот, с кривой бровью…

— У него не была кривая бровь! — возмущенно ответила она. — И папа все равно позаботился о том, чтобы я никогда с ним не встречалась.

Я хихикнула, и она запустила в меня песком.

Тишина затянулась, пока я купалась в солнечном свете с улыбкой на губах.

— Ты думаешь… — начала Монтана, но остановилась, не закончив свою мысль.

— Что? — Спросила я, снова открывая глаза.

— Я беспокоюсь, что он может стыдиться меня… того, кто я сейчас, что я. Кого я люблю…

Я потянулась, чтобы взять ее за руку, заставляя снова посмотреть мне в глаза.

— Никогда, Монти, — прорычала я. — Никогда так не думай, даже на секунду.