– Ай, какая я не хорошая. Заставила себя ждать, - рассмеялась Фрейя, качая головой, и вошла в холл.

Её руку тут же подхватил брат и уложил на сгиб своей. Наклонился к уху и, почти касаясь губами, шепнул:

– Я.. испугался, что ты решила всё же сыграть в сказку.

– Что-то ты излишне пуглив последнее время. А сказки... одной хватило. Неужели Кай и Герда? – Фрейр молча кивнул, а Фрейя прищурилась, словно обдумывая что-то и качнула головой.
– Нет. И ты сам видел – они любят друг друга. У меня нет ни одного шанса. И я не посмею уничтожить любовь, чтобы взрастить иллюзию.

– Даже для того, чтобы снять с себя проклятие? – раздалось насмешливое из-за спины.

Брат с сестрой остановились и, не разжимая рук, синхронно развернулись на голос.

– Прекрасно выглядишь, дорогая. – Один стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

Весь в черном он слегка раскачивался с пятки на носок: то приближаясь к Фрейе, то удаляясь от неё. Его облик менялся в такт покачиванию, проявляя поочередно: то образ одноглазого старика в запыленном плаще с рассыпанными по плечам, давно нечёсаными седыми прядями, опирающегося на сучковатую, потемневшую за столетья клюку и с вороном, сидящем на плече и насмешливо глядящим в лица близнецов; то – ощупывающего взглядом лицо женщины, зрелого мужчину, облаченного в дорогой костюм.

Фрейя невозмутимо наблюдала метаморфозы, не выражая никаких эмоций. Её ладонь всё также расслаблено лежала на локте брата, да и сам Фрейр безучастно взирал на аса.

– Ты разлюбила меня, - чуть удивленно поставил диагноз Один.

– Какого из тебя? Ода? Одина? Всеотца? Человека? Забытого бога? Кого, из тебя, я разлюбила?

Один отмахнулся от вопросов, возвращаясь к началу.

– Ты не ответила. Ты не станешь заканчивать сказку, даже если это –единственный способ снять моё проклятие?

Женщина широко улыбнулась и совершенно спокойно, проговорила каждую букву, делая паузы между словами, давая осознать их значение:

– Не стану. Я видела их. Они любят друг друга. И их любовь не дешевле моей. – Фрейя потерлась плечом о плечо брата и сказала. – Пойдём, выиграем мне ещё лет пятьдесят невмешательства в жизни смертных, - она улыбнулась и повернулась к вечному мужу спиной.

Темный изумруд сукна внушал спокойствие. Скользя кончиками пальцев по краю стола, женщина обошла его вокруг. Остановилась, выбрав место. И брат тут же отодвинул кресло. Она села и Фрейр встал за её спиной. Изящные пальцы сжали мел и вписали ставку напротив «Nord – Freyja» - «право невмешательства в жизнь смертных – 50 лет». Улыбнулась, идущей к столу миниатюрной красавице. И та заняла кресло по левую руку. Белая львица легла у её ног, а за спинкой кресла, повторяя движение Фрейра, встал Уту. Мужчины качнули в поклоне головами, а женщины обменялись взглядами, приветствуя друг друга. Фрейя протянула женщине мел, и та вписала под вспыхнувшем именем «East – in-na-an-na» свою ставку. И тут же откинулась на изголовье кресла, кутаясь в меха и бледнея, словно это, последнее действие, отняло у неё остаток сил. Брат положил ей на плечо свою ладонь.

Все игроки были за столом. Инанна вздохнула, и первая карта упала на сукно. И прозвучало первое дабл, чье-то сплит... Фрейя молчала, глядя в лицо крупье. А Один приподнял правую бровь и бесстрастно спросил: «Еще?», дождался лёгкого кивка и сдал карту ей.

Игроки сменяли друг друга: кто-то выигрывал, кто-то проигрывал, только Фрейя продолжала сидеть за столом. Пуш. Сдача за сдачей. Пуш. Пуш. Пуш... Боги: забытые, стёртые из памяти новых поколений, уставшие от своих обязанностей или от собственного бессмертия, наслаждающиеся своим могуществом и нежелающие с ним расставаться, жаждущие простых радостей или вседозволенности – все, собравшиеся на турнир, столпились, окружив игровой стол. Фрейя невозмутимо сидела, наблюдая за падающими на стол картами и слушая голос Одина: «Еще? Себе. Пуш.» Хрустнула разрываемая тишью новой колоды. «Время вышло», - улыбнулась мысленно богиня и подняла глаза на мужа. Он смешивал карты последней колоды для последней сдачи. Закончил.

Забытый бог, отставил руку с лежащей на ладони колодой в сторону. Иннана сдвинула колоду, завершая перемешивание «случайной рукой» и Один сдал себе две карты. Перевернул одну, открывая её достоинство. Вторая осталась лежать рубашкой вверх. Десятка. И тут же метнул две карты Фрейе. Две семёрки.

– Сплит?

– Нет.

– Еще?

– Да.

Карта взлетела вверх, провожаемая десятками глаз, открываясь пристальным взглядам. Возгласы удивления, вздохи облегчения, чей-то зубовный скрежет... Карта легла ровно на своё место и Фрейя медленно опустила свой взгляд на неё. Семёрка. Рука брата легла на её плечо, а Один перевернул свою карту. Туз.

– Блэкджек.

И наступила тишина.

– Ну, что ж. Пора сменить обстановку и вернуться домой. Полвека в тишине подальше от мира смертных – так мило. Одиночество – привилегия богинь.

Фрейя встала, опёрлась на руку брата и не оглядываясь, не спешно покинула зал.

Один не стал утруждать себя пешей прогулкой и просто переместился к выходу, кивнул Иверу и тот щелкнул пальцами, привлекая внимание мальчишки-парковщика. Забытый бог хорошо знал свою жену – она не сбежит, прячась от поражения. Суета – не её стиль. Фрейя будет улыбаться, перемигиваться с братом, остановится поболтать с Иннаной и лишь потом выйдет на свежий воздух, задаст пару вопросов Иверу, потреплет по макушке пацанёнка, сядет в машину и пока на неё будет обращен хоть один взгляд будет дрифтовать на парковке, покрыв её тончайшей коркой льда. Но стоит моргнуть последнему зрителю и от неё не останется даже воспоминания.

Брат с сестрой появились через пару минут. Машина уже стояла у входа. Ивер ждал, любуясь явлением богини, радуясь её приходу и зная, что всех встречных она сейчас одаривает счастьем взаимной любви. Она остановилась, словно услышав его мысли и перезвон её смеха умолк, и она протянула руку для пожатия.

– До встречи, Ивер. Без меня не начинайте.

– Как можно, госпожа. Я буду ждать вас всегда. – В почтении склоняя голову.

Тут же Один сделал шаг вперед, оттесняя и Ивера, и Фрейра.