***

– «Стрелец», я «Скала», - вернувшись на командный пункт, Савельев сразу приступил к исправлению текущего положения. – Через час доложить о готовности корректировать огонь артиллерии.

– «Скала», я «Стрелец», вас принял на отлично, - сказал в эфир Женя Гусев и добавил: - Спасибо, «Скала».

– Куда пропал «Восток»?
– спросил Андрей. – Не могу найти его в эфире, не отвечает мне.

– Работает, - ответил Гусев. – У него одна станция на бригадной частоте, другая на выделенной частоте мобильного отряда, может, бригадная села или разбил.

– Как появится, если ещё живой, передайте ему мой приказ вернуться на исходную. Он мне здесь нужен, на командном пункте бригады.

– Принял, - ответил Женя. – Передам.

***

Танковый снаряд разорвался в верхней части помещения, заполнив мастерскую каменной крошкой и пылью. Юра почувствовал, как его сильно приложило о бетонный промасленный пол и завалило каким-то хламом. Голова отдала былой болью, словно и не проходила полученная ранее контузия. Трофимов подтянул колени, перевернулся на живот и приподнялся. Его тут же вырвало. Сильно кружилась голова.

– Есть, кто живой? – крикнул он.

– Я живой, товарищ майор, - отозвался Давид.

– Ара, после обстрела будет атака, - сказал Трофимов. – Держи оборону.

– Держу, командир!

Юра выбрался из-под завала, достал СВД и подошёл к окну. Метрах в двухстах от него стоял танк, ствол которого смотрел прямо на окно.

– Ара, ты где? – крикнул Юра. – Он сейчас снова будет стрелять!

Сам он бросился под окно, и едва ли не сразу оглушительно ударил ещё один разрыв. Голова словно раскалывалась, Юра обхватил виски руками. Активные наушники слетели ещё при первом взрыве, и сейчас к головной боли добавился звон в ушах.

«Нужно встать», - сам себе сказал Трофимов.

Превозмогая себя, он поднялся на колени и взглянул на улицу. Танк уходил задним ходом, направив орудие куда-то в сторону. Вдоль оград домовладений к мастерской приближалось пять человек – они шли уверенно, держа оружие на уровне глаз.

– Ара, работаем! – крикнул Юра.

– Работаю! – крикнул сбоку Давид.

Трофимов зарядил винтовку и выглянул наружу – до вражеских бойцов было метров сто. Первым выстрелом он положил одного человека, но внезапная нестерпимая боль в голове заставила его вскрикнуть и уронить винтовку.

Рядом раздалось четыре выстрела – это стрелял Давид.

Трофимов стиснул зубы – больше всего ему сейчас не хотелось показывать свою слабость перед молодым бойцом. Винтовка снова легла в его плечо.

Там, где только что шли штурмовики, лежали лишь два тела. Юра встал на ноги, чтобы лучше осмотреться, как над головой легла автоматная очередь, заставившая его вернуться в прежнее положение. В самом помещении раздались взрывы ручных гранат, которые никак не задели Трофимова.

– Ара, - крикнул он. – Ты их видишь?

Давид не ответил.

Юра стал обходить автомобильный подъёмник и наткнулся вначале на одного лежащего бойца, затем на другого. Третьего не было, но ещё дальше он увидел оторванную ногу, и судьба третьего бойца прояснилась. У дальнего окна он увидел Давида, прислонившегося к стене.

– Ты как? – спросил майор.

Юра сел рядом, спиной к стене, толкнул Давида в плечо.

– Ничего, выберемся отсюда. Ещё на свадьбе твоей потанцуем.

Снайпер не отвечал. Юра полностью повернулся к нему – боец опустил голову вниз, положив её себе на грудь. Осколок попал ему ровно под срез шлема в затылок – за ворот бронежилета обильно текла кровь.

У входа мелькнули тени. Юра достал пистолет.

– Эй, есть, кто живой? – крикнули снаружи. – Выходите, сохраним жизнь!

Съехав спиной по стене, он полностью прижался к полу, притворившись мёртвым. Пистолет он прикрыл ногой, чтобы сразу его не было видно. Прикрыл глаза, сохранив только узкие щелочки, чтобы видеть происходящее.

В мастерскую заглянул украинский боец, быстро окинул взглядом помещение, спрятался за стену. Спустя мгновение заглянул снова, и уже уверенный в своей безопасности, шагнул вовнутрь. Следом за ним зашли ещё двое. Вначале они шагнули к телам двух бойцов, пнули их, дострелили в головы. Трофимов чувствовал, как его начинает трясти – от безысходности, от чудовищной близости смерти, и главное – от её очевидной неотвратимости.

– О, этот ещё живой, - громко сказал один из вошедших, и потешаясь, выстрелил в оторванную ногу. – Всё, готов.

И вдруг Юре Трофимову приближение смерти стало совершенно безразлично. Мысленно он уже попрощался со своей жизнью, которая, можно сказать, уже покинула бренное тело, и упорхнула куда-то далеко и высоко. Туда, где нет всего этого ужаса, а есть только сладострастие вечного покоя – откуда вот уже сейчас он будет взирать на этот чудовищный мир, где люди, наделённые самым великим чудом на земле – жизнью – целеустремлённо лишают друг друга этой главной ценности.