Старшим, видимо, здесь был «граф». Он спросил у Кунце отчет, и тот сообщил, что организовал подпольную работу, дабы получить сведения на двенадцати крупных заводах, выполняющих заказы союзников.

— Прекрасно, — сказал Вонсяцкий. — Теперь скажите, кто этот человек в Эль-Пасо, с кем вы установили связь?

— Имя его Эбелл, Вольфганг Эбелл. Он местный врач. Посольство считает, что с моей стороны было удачной мыслью завязать связи возле мексиканской границы.

— Вы имеете в виду японское посольство?

— Да, японское. Но, по-моему, дело, которое мы делаем, пригодится и Германии, и Японии.

— Совершенно верно, — ответил «граф». — Информацию будете переправлять, пересняв на микропленки. Теперь относительно этого доктора Эбелла. Надежный ли он человек. Заслуживает ли доверия?

— Надежней и быть не может.

— Он — американский гражданин?

— Натурализовался два года назад.

— Каково его прошлое?

— Занимается медицинской практикой в Эль-Пасо уже около десяти лет. Пользуется большим уважением в тех местах.

— И сумеет вас переправлять через границу всякий раз, как понадобится?

— Да, у него прекрасный предлог. Примерно раз в неделю он выезжает по своим делам по ту сторону границы. Я могу в любое время сесть в его машину, тайком перейти границу и из Мексики направиться в Южную Америку, а затем в Германию.

Вонсяцкий нашел, что связь Кунце с врачом из Эль-Пасо была идеальной для его целей, но все же высказал мнение, что следовало бы иметь для связи еще одного человека, который был бы вне всяких подозрений.

Заговорил Виллюмейт:

— Я знаю как раз такого человека. Это — достопочтенный Курт Мольцан. Он — священник в Филадельфии и бывший офицер германской армии.

— Недурная идея! — воскликнул «граф».

— Эта идея представляется все более удачной, чем больше вы думаете над ней, — продолжал Виллюмейт. — Британские цензоры на Бермудах, куда будут поступать все письма от Мольцана, слишком заняты, им и в голову не придет просматривать корреспонденцию какого-то священника.

Все трое выпили за успех.

Сколько людей было в этой шпионской шайке? Был ли Вонсяцкий действительно крупной фигурой или же работал на какого-нибудь вражеского агента?

Таковы были вопросы, которые волновали ФСБ.

В то время как Курт Людвиг, ныне трепещущий за свою шкуру главарь оставшегося в Нью-Йорке шпионского центра, ехал в своей машине на запад и шпионская организация «графа» Анастаса Вонсяцкого стала центром внимания властей, в номере отеля «Бристоль» в Манхаттане открывалась еще одна важная глава нашего повествования. Священник, имя которого останется здесь неназванным, сидел в своем номере, когда в дверь постучался незнакомый пятидесятилетний человек с бледным лицом и водянистыми глазами.

— Мне известно, — сказал посетитель, — что вы находитесь в добрых отношениях с некоторыми людьми в Америке, которые готовы сделать все, что в их силах, для Гитлера.

Лицо священника оставалось непроницаемым.

— Ну, и что же? — спросил он.

— Я желал бы иметь возможность поработать для дела, — сказал незнакомец. — Я — стоющий человек; нет ничего на свете, чего бы я не мог сделать. Мне кажется, что Германия могла бы использовать меня и хорошо заплатить за работу.

— Что вы имеете в виду? — спросил священник.

— Диверсии. Я — специалист. Мое имя — Возняк.

— Не Федор ли Возняк?

Человек с водянистыми глазами кивнул.

— Итак, вы помните меня?

Священник медленно покачал головой.

— А как же не помнить? — спросил он. — Но скажите, Возняк, не слишком ли вы рискуете, придя ко мне? Почему вы уверены, что я не выдам вас?

Возняк улыбнулся.

— Не посмеете, — сказал он. — А теперь перейдем к делу. С кем вы можете связать меня, чтобы я получил задание и смог заработать?

— Все зависит от того, что вы имеете в виду.

Возняк был человек с темным прошлым. Его преступная деятельность началась еще четверть века назад — 11 января 1917 года. В это день полмиллиона снарядов, предназначавшихся для союзников, взорвались на заводе Канадской автомобильной и литейной компании в Кингсленде (Нью-Джерси). Правительственные агенты тогда установили, что взрыв в Кингсленде был делом рук диверсантов и начался от зажигательного карандаша, оставленного на месте каким-то рабочим. Это «рабочий», Федор Возняк, сделал теперь свое предложение священнику. Год спустя после кингслендского взрыва, когда судебные власти, наконец, заполучили Возняка в свои руки, он отделался тем, что выступил свидетелем перед международной комиссией, которая должна была определить вину Германии в таких диверсионных актах, как взрыв в Кингсленде и взрыв «Черного Тома». Возняк публично поведал историю о том, как его подкупили агенты Франца фон-Папена, одного из крупнейших немецких организаторов диверсий. А затем человек с водянистыми глазами пропал и не выплывал на поверхность вплоть до лета 1941 года.