– Джордж? – спросил он, думая о том, что ошибся в возрасте мужчины. Близнецы были только на полтора года младше Бернарда, и он с легкой завистью подумал, что типаж мужчины перед ним всегда выглядит моложе своих лет.

– Нет, я Ричард. Джордж с женой и мамой живут за морем теперь, а тут живу я, моя доченька и моя жена. Думаю, я вспомнил тебя. Ты ведь Бернард? Тот самый мальчик, что жил тут, когда мы с Джо были детьми.

– Все верно, – проговорил, растерянный от избытка чувств и радости воспоминаний, Бернард. – Вот это да! Сколько лет прошло! Я не ожидал когда-нибудь увидеть вас с братом снова. Как он? Надеюсь, у него тоже все прекрасно!

– Да, Джордж поживает отлично! Только не может пока иметь детей, – последнюю фразу Ричард проговорил с некоторой грустью и взглянул на подбежавшую дочь, та посмотрела на отца в ответ. – Надеемся, что это исправимо.

– Я тоже искренне надеюсь на это, – с сочувствием отозвался Миллер младший. Они прошли на кухню, и Ричард принялся готовить кофе для себя и соседа, пока сосед, тем временем, продолжал говорить: – Говорят, что мы продолжаемся в наших детях, хотя я не особо в это верю и совсем не понимаю, как это возможно. Это, несмотря на то, что уверен в утверждении, будто душа заключена в нашей крови. А мы, как известно, разделяем кровь с нашими детьми. Так что все возможно. В любом случае, я очень хорошо отношусь к детям и считаю, что каждый человек, который достоин родить сына или дочь, не должен быть лишен этой возможности.

Сказав это, Бернард на мгновение взгрустнул, но тут же взял себя в руки:

– Ты не скучаешь по брату? Я слышал, что близнецы не могут жить друг без друга.

– Это миф, – улыбнулся мужчина и протянул Бернарду кружку с кофе. Тот взял ее и поблагодарил мужчину. – Тем более, нам совсем некогда скучать, мы и так друг друга навещаем по три-четыре раза в месяц!

– Это замечательно! – ответил Бернард с энтузиазмом, сожалея о том, что не мог навещать также часто своего кумира детства: своего дядю Чарли.

– Как твое здоровье, Бернард? – вдруг спросил мужчина. – Помнишь, как ты напугал нас тогда, когда нам с Джорджем было около пяти лет, а тебе уже около семи, если не ошибаюсь.

– Шесть с небольшим, – ответил молодой мужчина, вспоминая тот эпизод. Он хорошо помнил свой первый приступ тахикардии. – Помню, я и сам испугался тогда: думал, что умру, а потом, со временем, когда это стало повторяться, то уже привык.

– Да, я помню этот день, когда ты почти догнал меня, но я увернулся от тебя и ты упав, не смог подняться. Я сначала решил, что это из-за меня, но понятия не имел, что делать, и только Джордж сообразил позвать твою маму. Он всегда был умнее меня, недаром старше на двадцать минут.

– Это было точно не по твоей вине, – Бернард выдернул себя из тех неприятных воспоминаний. – Я родился таким, но сейчас со мной все более-менее в порядке. Я стараюсь соблюдать все, что мне говорит мой лечащий врач и соблюдать свой режим, особенно после того, как оставил работу на фабрике.

Они еще поговорили немного, вспоминая более веселые моменты из их жизни и не очень продолжительного знакомства. Потом, Бернард с нежностью и осторожностью подержал на руках Люси, представив, каково это быть отцом.

– Не нужно так над ней трястись, – захохотал папаша Люси, наблюдая, как Бернард осторожно поднимает девочку над головой и медленно опускает ее, пока она не коснется своими кукольными пятками его колен. – Она у нас не хрустальная. Ты, наверное, заметил, как она висит на мне, словно обезьянка? Анджелина с ума сходит, когда видит это. Считает, что я ее так учу, но на самом деле я всегда сам жутко боюсь за нее.

– Хулиганка, – беззлобно сказал Бернард, невесомо щелкнув по носу Люси, отчего та озорно захохотала. – Зачем мучаешь папу с мамой?

– Не муцаю, – ответил она и неуклюже щелкнула его в ответ маленькими пальчиками. При этом девочка слегка покраснела, и Бернард сразу понял, что малышка испытывает ту же детскую симпатию, что испытывал он в ее возрасте по отношению к ее бабушке.

Он вдруг подумал о том, что для матери Джорджа и Ричарда тоже не было секретом его детское восхищение и очень смутился от этой мысли.

Передав дочь отцу, он тепло попрощался с ними и отправился в место, которое уже называл своим домом. На часах было около одиннадцати ночи, и он невольно вспомнил про Нэнси. Ему стало интересно, где она и как она сейчас: все еще в своем кафе или же уже дома.

Решив найти дядю, чтобы пожелать тому доброй ночи, он отправился на поиски. Он нашел его все так же на крыше, в том месте, где она была плоская и огороженная кованным ограждением, доходящим до пояса взрослому мужчине. Дядя все так же, как и некоторое время назад, изучал звезды. Он увидел племянника и воодушевившись подозвал его, чтобы показать несколько созвездий в телескоп.

Бернард с благоговением смотрел на невероятно красивые мириады звезд, и восторг охватывал все его существо, словно он попал совсем в другую реальность, словно вся его жизнь, до того момента, как он оказался в этом поселении снова, была чем-то, что происходило с другим человеком. В лучшую реальность. И рядом с ним был тот, кто с самого момента формирования его тогда маленького беспомощного тельца младенца в ныне крепкое и ловкое тело мужчины (несмотря на то, что он не наблюдал полного формирования после того, как мальчик уехал), вложил в него все свое время, всю душу и искреннюю привязанность.