Шрифт:
А тому и не страшно!
Усмехается, мягко манит пальцами здоровенного парня, дразня и раззадоривая. Модная прическа растрепана, челка падает на лоб, пирсинг в брови поблескивает.
Лис зубоскалит:
— Ну че, Камень, как твоя морда? Не такая уж и каменная, а? Иди, почки на крепость проверю…
— Это я тебя сейчас проверю, сучара! — рычит Камень, делая неожиданный для его мощной комплекции мгновенный рывок в сторону Лиса и пытаясь поймать его.
Но тот, верткий и легкий, уходит в сторону, вспрыгивает на парту, словно взлетает, и оттуда снова манит к себе Камня:
— А ты не так хорош, а Камешек? Врут про тебя, выходит?
— Сейчас узнаешь, сука, — обещает Камень, одним движением снося парту, на которой стоит Лис, в сторону.
Лис, пошатнувшись, падает, и я не выдерживаю напряжения, вскрикиваю, вцепившись в дверной косяк белыми от напряжения пальцами.
И тут же понимаю, что зря, совершенно зря это сделала!
Потому что парни замирают, кажется, буквально в полете, и поворачиваются ко мне. С пугающей синхронностью.
И нет, Лис не падает, как мне со страха показалось вначале, а лишь легко перескакивает с уже перевернутой вверх тормашками парты на соседнюю.
Словно заправский паркурщик!
Вообще, Лис всегда казался нахальным пресыщенным, развращенным мажором, любимцем и любителем девушек, не знающим вообще проблем в этой жизни. Оно и не удивительно, его отец владеет самой крупной у нас в регионе продуктовой сетью магазинов. Так что шикарная машина, постоянные гулянки, миллион девчонок, меняющийхся со скоростью света — непременные атрибуты легкой и безбедной жизни мажора.
Лис — мажор. В отличие от его противника.
Потому что Лешка Каменев — вообще полная противоположность Лиса.
Мрачный, немногословный, одетый нарочито просто и небрежно всегда, он пугает одним своим видом: тяжелым взглядом исподлобья, неулыбчивой физиономией и широченным разворотом плеч. С ним не связываются. Его обходят стороной. Изгой, одиночка.
Неизвестно, чем бы дело кончилось, учитывая, что Камень — чемпион в своем весе по смешанным единоборствам, а Лис, говорят, черный пояс имеет… Так что исход драки вообще не ясен.
Да и не узнаю я никогда, чем все могло бы завершиться, потому что драться они больше не собираются, похоже. Отвлеклись.
Парни смотрят на меня, молча, не шевелясь и словно бы не веря, что я реальна. По крайней мере, выражения физиономий у них на редкость сложные.
Я почему-то пугаюсь еще больше, только теперь осознав, что вообще не стоило заходить сюда, не стоило прерывать их… Судя по не особо побитым лицам, ничего страшнее синяков тут никому не грозило.
И черт меня дернул!
А теперь что делать?
Я, вроде как, свидетель… Чего-то. Судя по выражению глаз парней, им не особо хотелось, чтоб кто-то узнал о том, что тут творилось только что.
Я облизываю пересохшие губы, открываю рот, чтоб заверить, что никому никогда ни за что…
Но из горла вырывается только жалкий сип, голоса нет совершенно.
— Я-а-а… — сглатываю, пробуя еще раз, — я-а-а… мне надо было… куртку… Я… Пойду.
С этими словами я делаю шаг назад, не сводя испуганного взгляда с парней.
И в этот момент они, мельком переглянувшись, идут ко мне.
Тоже синхронно. Пугающе.
2. За несколько месяцев до…
— Вась, мне все равно не нравится эта твоя затея.
Тошка хмуро смотрит на меня, вздыхает, тянется поправить выбившийся из строгого хвоста локон.
Но я, недовольная очередным непонятным мне отчитыванием, лишь сердито отмахиваюсь, отступаю на шаг, сжимая в руках сумку.
Тошкина ладонь, чуть повисев между нами, словно в нерешительности: то ли продолжать и дотянуться до моих волос уже, то ли убраться, наконец, падает вниз.
Я смотрю, как друг тянется к карману, достает темный футляр вейпа, затягивается. Ароматный пар окутывает его лицо, делая выражение глаз непонятным, нечитаемым.
Я со вздохом поворачиваюсь и иду в сторону остановки.
Надо же, такой день мне изгадить пытается! А еще друг!
— Вась, стой!
Теплая ладонь ловит за локоть, разворачивает к себе.
Задираю голову: Тошка высокий, а я — вообще нет, и никакие каблуки тут не помогут. Смотрю на друга, сдвинув брови и всем видом показывая, насколько он не вовремя со своими нравоучениями.
— Мне надо на автобус, — холодно информирую его, — а то опоздаю на линейку.
— Да и хрен с ней, — бормочет Тошка, — делать там нечего…