О, да я очень плохая. Узри дракон в какую жопу ты загнал сам себя своим упрямством.

— Дракон никогда не позволит причинить вред детенышу, — шипел Элеран-Эр. Я громко рассмеялась, представляя себя самой злодейской злодейкой.

— А я не собираюсь посвящать его в свои планы, а вас зверь даже слушать не будет. Я — истинная. Идеальная во всем. Мое слово для него в приоритете. Поверьте, у меня куча возможностей избавиться от вашей семьи не вызывая подозрений.

— Ты не посмеешь! — крикнул дракон и в голосе явственно проскочили панические нотки.

— Посмею и обещаю, умрут они быстро и безболезненно, — я поняла одну вещь, во мне погибает народная артистка!

Проснулась я совершенно разбитой. Эти ночные бдения доведут меня до нервного истощения. Записав, все в тетрадочку, я, зевая поплелась в уборную, вернувшись в спальню, плюнула на все и снова завалилась в кровать. Кто-то стучал, я накрыла подушкой голову и отправила визитера по известному адресу.

Проснувшись, подскочила, как ужаленная и побежала проверять накопители в артефактах. Вовремя я проснулась, ещё немного и защита бы деактивировалась. Заменив накопители, я посмотрела в окно и удивилась. Солнце уже перевалило полуденную черту. Как же меня измучила эта связь, так никаких ресурсов не хватит. Одевшись, спустилась вниз.

— О, лэйра Магариет, — перехватил меня в холле дворецкий, — отдохнули? Когда подавать обед?

— Лэйр Бимдор, а почему вы у меня спрашиваете? Я же ясно сказала, все хозяйственные вопросы к лэйре Фиолине, — недовольно сказала я, а у дворецкого странно заблестели глазки. Я вздернула бровь, — Что-то случилось?

— Хозяин забрал юного хозяина и хозяйку на прогулку, — заговорщически прошептал дворецкий, пытаясь сдержать восторг, а у меня внутри снова начала пульсировать боль, — Они улетели после завтрака и до вечера не вернутся.

— Да неужели? — сладенько пропела я и скрипнула зубами. Мне хотелось топнуть ногой и закатить истерику. Долбаная связь. Вместо этого, я приказала подать экипаж, сбегала наверх, собрала все пустые накопители, сунула их в саквояж и укатила к родителям.

С одной стороны я радовалась, что смогла переключить внимание дракона на Исаэлу, с другой я ненавидела всех вокруг, потому что под действием связи во мне росли ревность и чувство собственницы. Борьба с этими иррациональными чувствами выматывала сильнее, чем борьба с желанием отдаться дракону, второе можно было нейтрализовать успокоительным.

Мне нужна передышка иначе я могу не выдержать.

Дома, кроме женщин никого больше не было, но это даже лучше. Мне нужна информация, и получить ее можно только у Эсатеры.

— Бабушка, мне нужно знать, — умоляюще смотрела на женщину, — Вопрос жизни и смерти. Твой муж любил тебя?

Эсатера грустно улыбнулась.

— Тогда мне казалось, что любил.

— А зверь? Он как к тебе относился?

— Никак. Делен-Эр не показывал мне его.

— Он не пытался лезть в ваши отношения? Может ты замечала несвойственное мужу поведение?

— Нет, до того, как он встретил свою истинную ничего такого не было. После он изменился. Говорил со мной с мерзкой улыбочкой, на дочь смотрел, как на мусор. Даже вещи не позволил собрать, — вздохнула Эсатера, — выкинул из дома на ночь глядя и больше не интересовался нашей судьбой.

— А сколько ему было лет?

— Сто двадцать с небольшим.

— Бабушка, а ты раньше не задумывалась, почему ты не стареешь?

— Задумывалась, вероятно, что была замужем за драконом или потому что у меня ребенок дракон. Я не знаю. Твой отец тоже не стареет.

— Для того, чтобы привязать жизнь нужна любовь. Мама-женщина, ей не надо договариваться со второй ипостасью, у нее ее нет. Она полюбила отца и связь сама собой образовалась. У мужиков все сложнее, — я задумчиво накручивала локон на палец сидя в своей комнате позже. Немного удивилась, что мне очень просто называть вроде бы посторонних людей мамой и папой, даже мысленно, — связь образовывается только с истинными, как говорят сами драконы, но истинная для дракона, это способ выйти из под контроля. Это не божественное провидение, дарующее высшее благо. Метку ставит зверь на магически сильную женщину и с помощью связи подавляет свою человеческую суть, ослабляя контроль и занимая главенствующее место в сознании. Самое смешное, что при наличие метки, главенство зверя в сознании не воспринимается другими драконами, как предвестник безумия. То есть до появления метки, если дракон берет верх над человеком это ай-ай-ай, как плохо, после появления метки всем вообще по фигу кто там правит бал в теле. Парадокс, однако. Но вернёмся к нашим баранам, то есть драконам. Может ли такое быть, что со временем, зверь и человек приходят к взаимопониманию и истинная пара теряет свою актуальность? Правда к тому времени наверняка у них уже есть дети и менять что-то уже нет надобности, всех все устраивает? — рассуждала я, чувствуя, что нашла объяснение некоторым непонятным для меня моментам во всей этой белибердятине с истинностью. Но как тогда объяснить привязку жизни Эсатеры к жизни ее бывшего мужа? Надо ещё раз внимательно изучить свои записи. Достала тетради и углубилась в чтение. Либо я что-то не дописала, либо дописала, но не туда. В древнем хранилище знаний, я передирала все что имело хоть малейшее отношение к истинности, но могла что-то пропустить важное, потому что на тот момент тыкалась везде, как слепой котенок. Да и чтобы осмыслить информацию времени не было. Разбиралась в своей писанине я уже гораздо позже.

«Дракон признает пару и подтверждает древней клятвой на языке известном лишь истинным драконам».

Кажется дракон, когда ставил на меня метку никаких клятв не произносил, только рычал. Я полукровка и не могу считать себя истинным драконом, поэтому памяти предков у меня скорее всего нет. Может у братьев спросить? У них нет возлюбленных. У Нинириет? Как-то же она к себе жизнь мужа привязала.

— Клятву? Да. Не знаю, само собой получилось, я ни слова не поняла, что сказала, — развела руками лэйра Нинириет, — Это случилось в первую брачную ночь. Меня вдруг начало распирать изнутри, слова полились сами собой, твой отец до сих пор стесняется показывать кому-то руки выше запястий, — Нинириет задрала рукав и показала мне едва заметную вязь непонятных символов на коже, — она оплетает всю руку и заканчивается на груди возле сердца. Я точно знаю, что это клятва любви и верности, но повторить ее как ни пыталась, не смогла.