– - Как червь. Они превратили меня в червя. В дождевого червя:

– - Ничего, маленькая, ничего, -- бормотал Андрей.
– - Ну все и прошло, они больше не посмеют, ничего...

Ее вырвало. Потом она заплакала, и все отошло, как отходит дурной сон после первых минут пробуждения.

– - Как ты... это перенес?

– - Да что там...
– - сказал Андрей.
– - Не знаю. Ничего, в общем. Голова так закружилась, и все.

– - Ничего себе, -- сказала Аленка.

– - Да чего там...
– - Андрей придерживал ее двумя руками, как вазу.
– Индивидуальное воздействие...

Он бормотал что-то еще, вглядываясь в нее перепуганными глазами.

– - Ничего, -- сказала Аленка.
– - Все прошло. Я себя лучше чувствую, чем утром. Что у тебя в руке?

– - Изотопчик.
– - Андрей показал ей свинцовую трубку с пластмассовой рукояткой -- кобальтовый излучатель.
– - Я вчера еще брал с собой -- кое-что проверить.

– - Ну и что?

– - Когда ты упала, я сбил крышку, и резанул по акустике, один раз. Ты сразу перестала корчиться, я резанул еще раз, и трубка разбежалась.

– - Так им и надо,-- сказала Аленка.

... В лодке они сразу потащили с себя комбинезоны. Не было сил терпеть на теле мокрую толстую ткань, Андрей дышал с тяжким присвистом. Вымыть бы его в ванне, с хвоей. Но где там -- ванна... Лучше об этом и не думать...

Она посмотрела вдоль берега. Воздушные корни переплетались диковинным узором, -- как на японских гравюрах. Под самым берегом дважды ударила рыба, побежали по воде, пересекаясь, полукруглые волны. "Это было уже, -- подумала Аленка.
– - Гравюра, черные корни и два звонких удара". И еще она вспомнила, как в самый первый выезд, когда вертолет еще стоял посреди поляны, она почувствовала, что много-много раз увидит эти корни, и берег, и поляну.

Андрей протянул ей тяжелую фляжку, обшитую солдатским сукном. Чай был холодный и свежий на вкус, потому что фляжка все утро стояла на солнце; Аленка сидела, опираясь на борт, и пила маленькими глотками. Уплыть, и больше никогда не видеть --ни Клуба, ни берега, ничего. Лежать в домашних брюках на ковре и читать. Какую-нибудь дрянь, Луи Буссенара, или "Маленькую хозяйку большого дома". Она знала, что это пройдет, но ближайшие два дня им не стоит ходить в муравейник. Она не могла бы вспомнить, что с ней было, когда она корчилась там, перед Клубом. Даже если бы захотела. Все это было где-то внизу, под человеческим, и сейчас она была сухая и шершавая, как сукно, и чудное дело, все это подействовало на Андрея больше, чем на нее.

Он и торжествовать не в состоянии. День торжества. "Сегодня -- день победы и вчера был день победы, -- подумала Аленка.
– - Но тебе не до побед". Андрей сидел, опустив распухшие руки.

– - Ну-с, можешь плясать, -- сказала Аленка.
– - Гипотеза муравьев разумных получила экспериментальное подтверждение.

– - Да, -- ответил Андрей и отвернулся. Аленка почувствовала, как сердце остро подпрыгнуло -- тук-тук -- и отозвалось в животе. Палатка одиноко маячила вдали над поляной.

– - Пошли домой. Надень-ка шляпу, сейчас же.

Андрей надел шляпу. "Плохо; Плохо ему совсем".

– - Что это было, Андрей? Инфразвук?

– - Не знаю. Наверно. Как ты себя чувствуешь?

– - Отменно я себя чувствую.

– - Не врешь?
– - вяло спросил Андрей.

– - Чудак, -- сказала Аленка.
– - Я прекрасно себя чувствую.

– - Посчитай пульс.

– - Брось, ей-богу. Не больше восьмидесяти.

– - Гребем в рукав.

Аленка опустила весло.

– - В какой рукав?

– - К запруде.

– - Никакой запруды. Обедать и спать.

– - Хорошо, -- ватным голосом сказал Андрей. Оставайся обедать, а я пойду к запруде.

– - Ты же помрешь.

Андрей посмотрел на нее и надел черные очки, которые она ненавидела. Лодка повернулась на месте и двинулась к рукаву.

– - Они-то мыслят, и заботятся о будущем, -- бормотал Андрей, -- зато мы думать перестали...
– - Это почему?

– - Сейчас увидишь.

"Ладно, я тебя разговорю", -- подумала Аленка.

– - А почему...
– - она хотела спросить, почему она забеременела здесь, а не дома, в Москве, в тишине и покое.

– - Что -- почему?

– - Каким образом они заботятся о будущем?

– - Пытаясь нас уничтожить.

– - Вот это -- да...
– - сказала Аленка.
– - По-моему, совсем наоборот.

– - Ну, конечно, конечно... Разум -- всегда гуманен... Ты об этом спрашиваешь?

– - Ну, примерно, так.

Андрей, как спросонья, почесал голову под шляпой, вздохнул, и, наконец, посмотрел на Алену сквозь очки.