Фух! Кажется, пронесло.

— Картошка готова. Сонь, забирай масло и соль, а я понесу сковороду, — командует Рита. — Алинка, хватит глазами стрелять, пошли! Семеро одного не ждут, ляжешь спать голодной.

Ого! А я думала, Рита чисто картошкой занята, не видит ничего.

Алина хватает со стола нож и масло, что-то бурчит и быстро уходит вперёд. Обиделась. Беру соль и вслед за Ритой выхожу из кухни.

— Зачем ты так, Рит? — тихонько бурчу, глядя вслед быстро удаляющейся фигурке Алины.

— Ты о чём? — Рита пожимает плечами и виноватой при этом не выглядит.

— Ну как, о чём? Чего ты на Алину наехала? — стараюсь говорить потише, чтобы нас никто не услышал.

— А мы что, ждать будем, пока она там нафлиртуется? Сама ж первая есть хотела.

— Да ладно тебе. Могла бы не так резко. Видишь же, она обиделась.

— Сонь, не переживай. Поест и отойдёт.

Закатываю глаза, а Рита веселится.

— Подумаешь, парня симпатичного заприметила. Я вот, может, тоже кое на кого внимание обратила. Но я же не семафорила об этом на всю кухню.

Удивлённо поворачиваюсь к Рите и открываю рот, чтобы задать очевидный вопрос, но вижу, как в другом конце коридора открывается дверь, и появляются какие-то ребята, поэтому ускоряю шаг и подгоняя соседку:

— Ладно, пошли быстрее, пока и нас без ужина не оставили.

Не хочу ни с кем сталкиваться, особенно после странных рассказов о Горыныче.

Заходим в комнату. Алина уже сидит за столом и с остервенением режет хлеб.

— Алин, ты обиделась? — осторожно спрашиваю, усаживаясь рядом.

— С чего бы? — зло зыркает она и швыряет оставшийся хлеб в пакет.

Рита ставит сковородку, усмехается и кидает на соседку мимолётный взгляд.

— Ладно тебе дуться. Мы просто очень голодные. Извини, если грубо вышло, — неожиданно миролюбиво говорит она и вручает нам вилки.

Алина фыркает, но взгляд смягчается, а я улыбаюсь. Ну, может, ужин её немного задобрит.

Торкаю вилку в картофельную дольку, откусываю хлеб. М-м-м! А жизнь-то налаживается.

Первое время едим молча, только вилки скрябают о дно сковороды.

Когда первый голод утолён, вспоминаю брошенную Ритой фразу.

— Рит, колись, кто это там тебе приглянулся?

Та замирает с недонесённой до рта вилкой и театрально закатывает глаза.

— А-а, Сонь, давай я тебе сразу список составлю, чтобы записала!

Она смеётся, но потом наклоняется над столом и шепчет:

— Артём. Он такой интересный.

— Интересный, и всё? — интересуется Алина.

— А чего тебе ещё? Или думаешь, глянула один раз и уже влюбилась? — недовольно фырчит Рита.

— Ну… — мечтательно улыбается Алина. — Иногда бывает и так. Ну а тебе, Сонь, кто-нибудь понравился?

Девчонки смотрят на меня, а я закусываю изнутри щёку и цепляю на лицо безразличное выражение.

— Мне? Не-а, никто.

Но почему-то перед глазами всплывает лицо мажора. Светлые волосы, которые треплет ветер, сведённые на переносице брови, глаза цвета грозового неба, и этот взгляд — пристальный, изучающий.

— Ну-ну, — улыбается Рита. — Так мы тебе и поверили. Колись, давай.

— Никто, — упрямо отвечаю, разглядывая картошку.

— Да уж, как же! — подначивает Алина. — По лицу вижу, что врёшь. Давай, признавайся.

— Да не в чем мне признаваться, — отмахиваюсь. — Я есть хочу, а вы всё глупости какие-то спрашиваете.

Хватаю вилку, накалываю дольку картошки и быстро запихиваю в рот. Всё! Когда я ем, я глух и нем.

Но мысли о Егоре Горине не дают покоя.

Почему я думаю о нём? Почему он наказал тех перваков? И почему так странно на меня смотрел?

Утром подскакиваю раньше будильника. Ночью долго не могла уснуть, но тело будто не чувствует усталости. Внутренний мандраж такой, что даже пальцы начинают неметь.

Линейка в девять пятнадцать. Через несколько часов я стану настоящей студенткой!

Тихонько, чтобы не разбудить девчонок, встаю, надеваю халат и иду в душ. Он на первом этаже, один на всю общагу. Не очень удобно, но уж лучше, чем ничего.

Общага ещё спит, хотя на лестнице на втором этаже встречаю поднимающуюся навстречу такую же раннюю пташку.