Паника берет верх, и я словно снова оказываюсь в той комнате, когда мне было двенадцать. В нашем доме. Темно-карие, почти черные глаза смотрят на меня через маску, не обещая ничего, кроме смерти. Я думала, что отгородилась от этих воспоминаний, оставила их позади, когда поклялась никогда больше не бояться ни смерти, ни других людей.

Лука обещает смерть. Он жаждет ее. Он смотрит на меня, когда в моих глазах выступают слезы, и я начинаю бороться, царапая его руки. Другой рукой он продолжает ласкать мою грудь, а затем забирается в мои мешковатые треники.

Черт, он что, правда собирается трахнуть меня прямо сейчас?

Я пытаюсь ударить его по руке, но он надавливает сильнее, и трение вызывает во мне странное, незнакомое ощущение удовольствия. Его массивные руки начинают теребить ткань моих трусиков, сжимая их, он берет и берет, не останавливаясь. Я чувствую, как внутри меня что-то нарастает, и меня пугает осознание того, что мое тело откликается на его прикосновения.

Мой взгляд устремлен на него. Маска полностью исчезла. Вот оно — то чудовище, которого я преследовала все эти месяцы. Именно его я и искала.

— Ты ведь этого хотела, Ара? — Спрашивает он с жестокой улыбкой. — Увидеть монстра вблизи?

Мое зрение начинает меркнуть. Черт, это не может быть концом. После всего, что я сделала, чтобы дойти до этого момента… Я должна довести дело до конца. Это была моя единственная цель последние четырнадцать лет. И вот к чему она меня привела.

Лука ослабляет хватку, и я с жадностью вдыхаю воздух, будто впервые за долгое время. Он отстраняется, его лицо перекошено от отвращения.

— Этот ужасный наряд не должен меня возбуждать, Ара, — говорит он презрительно.

Я тяжело дышу, но когда поднимаю взгляд, вижу, какой он твердый, его член упирается в брюки. Я невольно облизываю пересохшие губы. Теперь я понимаю, что он хотел от меня с первой нашей встречи в его семейном особняке. Страха. Настоящего страха.

Он поправляет неудобно встающий член.

— Теперь понимаешь? — В его голосе снова звучит спокойствие. — Я могу в любой момент прикончить тебя, моя маленькая сталкерша. — Он начинает расстегивать ремень, и мои глаза прикованы к его рукам. — Ты ведь этого хочешь, Ара? Прячешься за объективом, крадешься в тенях. Ты любишь этот азарт.

— Это неправда, — хриплю я.

— Тогда объясни, почему ты вся мокрая из-за меня. — Он подносит руку к губам, язык удовлетворенно скользит по ней. Его пальцы замирают на молнии, и он снова наклоняется ко мне. Я словно в трансе. Не могу убежать. Меня ужасает, как пульсирует моя киска. Меня тошнит от самой себя.

Он грубо заталкиваем два пальца мне в рот, нависая надо мной, изучая меня взглядом. Пальцы упираются в горло, я начинаю давиться. Я чувствую вкус самой себя, когда он снова и снова проводит пальцами по моему языку. Его взгляд темный и непроницаемый. Не могу понять, возбужден ли он или хочет сломать меня. Скорее всего, и то, и другое.

Я ненавижу свое предательское тело. Он лишил меня всякого контроля. Я знаю, что могу дать отпор, но только если действительно готова умереть сегодня.

— Парики и этот жалкий наряд, — мурлычет он, и голос его становится другим, не таким резким, как обычно. Это та сторона, которую никто из нашего круга не видел. Если бы видели, они бы никогда больше не подошли к нему. Он поглощает все вокруг себя, полон злобы. Дьявол во плоти. — Интересно, кем ты пытаешься быть? Если бы мне пришлось гадать, я бы ответил, что ты пытаешься стать моей грязной маленькой шлюшкой.

— Я тебе никто.

Темный смешок вырывается из его горла. Я понимаю свою ошибку. Раньше я думала, что Лука не расправился со мной, потому что видел в этом выгоду. Может, из-за моей связи с отцом. Но теперь до меня доходит с ужасающей ясностью — я всего лишь его новая игрушка. И он может избавиться от меня в любой момент. Я сама попалась в его ловушку.

Я кусаю его пальцы, и он шипит от запретного удовольствия.

— На колени, — командует он.

— Нет.

Его жестокая, разрушительная улыбка возвращается.

— Если хочешь уйти живой, ты встанешь на колени, и мы закончим то, что начали.

Я вспоминаю нашу встречу в его семейном особняке. Ту самую ночь, когда его там не должно было быть. Низ живота наполняется жаром. Черт, как же я ненавижу свое тело за то, что оно меня предает. Как я покраснела из-за этого мужчины. Неужели прошло столько времени с тех пор, как я позволяла мужчине прикоснуться ко мне?

Я трясу головой, вырываясь из этого наваждения. Нет, я не этого хочу. Я здесь не по собственной воле. Я здесь и дышу только потому, что он это позволил, и его самодовольная улыбка говорит о том же, когда я опускаюсь на колени и тяну за его молнию.