– У тебя была, хоть раз мозоль на ножке?

– Не-а, а что такое мозоль?

– Ну-у-у, как тебе получше объяснить... – закатываю вверх глаза в задумчивости. – Мозоль это как маленький пузырёк на коже, он немного болит. А возникает он тогда, когда обувь маленькая, неудобная или новая. Да, с новой обувью тоже такое бывает, но не всегда.

– А тебе было больно?

– Немножко, но твой папа отвёл меня к врачу, и теперь все хорошо.

– Крен, ты что за шум тут поднял? Даже до меня уже долетело, – слышу за спиной знакомый голос и холодок вновь бежит по спине, потому что это тот мужчина, в чьём кабинете мы уже были.

Беру малышку за руку и стою с виноватым видом. Стыдно? Да не то слово. Думаю, нашу перепалку с Мишей было слышно за версту. А это значит одно – мне не жить…

Пожилой мужчина обратился к Горе, – Кренц, а тот, которого зовут Глеб, назвал его – Крен. Интересно, что это? Фамилия или, как говорили в детстве “погоняло”? Но я, конечно же, не решусь спросить.

– Вижу, в медпункт вы сходили, но почему девчонка бегает по зданию босиком? Мишенька, родной мой, ты совсем головой поехал? – кривится Глеб.

– Мирон, не начинай, а? – отмахивается Миша.

– Как же много я пропустил. Эх… – вздыхает пожилой и тут же посмеивается. – Так, ребятня, давайте отсюда, чтоб вас ветром сдуло, а то, не дай бог, клиенты увидят или ещё кто. Развели мне тут бразильский сериал.

– Николай Антонович, я вам потом всё объясню, – бормочет Миша и косится на меня так, что я сама готова себе шею намылить и в петлю прыгнуть.

– Да не надо, я и так всё вижу. Ну, Кренц, ну, удивил! Аха-ха! Ладно Глеб, от него я хотя бы всегда ожидаю чего-то, даже Дамир и то более вероятно, но ты? Да...

– Всё Антоныч, пошли уже, – тот, которого зовут Глеб заволакивает руку за спину пожилого мужчины и пару раз похлопав, направляется с ним в сторону лифта.

Мужчины уезжают на лифте, и мы втроём наконец-то остаёмся одни. Вновь наклоняюсь к девочке, убираю выбившуюся из её косички кудряшку за ухо.

– Юля, на самом деле, я искала тебя. Мне сегодня показалось, что ты расстроена…

– Угу, – опускает глазки вниз. – Но дедушка Коля мне всё объяснил, только это наш с ним секрет. Мы на мизинчиках скрепили. А аще он купил мне мороженое и покатал на пони.

– То есть ты больше не грустишь?

– Не-а!

– Совсем-совсем?

– Да!

– Как классно! – поднимаю взгляд на Мишу и пожимаю плечами, мол, дети, такие дети. Плачут, а через пять минут уже радуются как ни в чём не бывало. Даже не знаю, что ещё могу сделать. Да и надо ли?

Подхожу к Горе и протягиваю руку, чтобы забрать кеды подруги.

– Михаил, отдайте мне обувь, думаю, инцидент исчерпан, и я могу уйти. И простите, пожалуйста, что из-за меня у вас на работе такой переполох случился.

– Ты ходячее несчастье, – убирает руку с обувью за спину. – Какой у тебя размер ноги?

– Зачем вам?

– Поиграй с Юлей в комнате отдыха на втором этаже, пока я буду покупать тебе новые.

– Категорически – нет!

– Я тебя и не спрашивал, хватит из себя правильную строить. Всё идите наверх.

– Я верну вам деньги за обувь.

– Ага. Размер какой?

– Тридцать седьмой. Только, пожалуйста, возьмите самые дешёвые, мне просто до дома доехать.

– Да-да… – говорит он и отмахивается от меня рукой, как от назойливой мухи.

А я замечаю, что в тот момент, когда Миша практически отвернулся, на его лице мелькнула улыбка. Хороший знак. Значит, я ещё поживу немного.

Лара

– Михаил, вы хотите меня в рабство взять? – кошусь на крафтовый пакет с явно дорогущей обувью.

– Что не так?

– Дайте мне чек, – прикрываю глаза и тру переносицу, а вторую руку вытягиваю в ожидании кассового чека.

– Я его не брал, – сжимает ручку пакета.

– Хорошо. Тогда так скажите, стоимость обуви?

– Да я, по-твоему, изучал ценники? Взял первые попавшиеся, как ты просила, и пошёл.

– Хорошо, но посмотреть-то в банковском приложении вы можете? – уже откровенно закипаю.

– Не могу.

– Как так? – яростно рявкаю.

– Глючит, не работает.

– М-м-м, ну отлично, – врет, как дышит. Вижу же. – Тогда я сама найду магазин, где продаётся эта обувь. Я же должна знать, за какую сумму мне придётся продать свои органы.