Тут ещё и этот недоделанный лезет, словно навозная муха. И ведь не понимает, намёков, которые я ему говорю русским, мать его, языком. А потом и вовсе доводит меня до бешенства, своей пламенной речью:

– Слушай, эта девушка из нашей компании. Ты бы отошёл от неё, мужик, найди себе другую девчонку.

Моё щедрое терпение кончается. Готовлюсь выволочь эту перхоть на улицу и уже более понятным языком объяснить, чтобы отвалил от Лорика. Но тут она разворачивается ко мне лицом, её пухленькие красные губки раскрываются, и мне моментально сносит крышак. Накидываюсь на неё жадным поцелуем. С силой сминаю её губы, яростно шарю во рту языком, оставляя свои метки, заявляя Мурашке свои права на неё. Так, чтобы и все присутствующие поняли это. Гениально...

– Эй, ты что творишь! – слышу откуда-то сбоку визгливый бабий голос. Похер. – Отвали от неё!

Кто-то подбегает и с силой бьёт по моей спине сумкой, пытается отодрать мою руку от Ларисы. Чёрт! Всё-таки приходится разорвать наш контакт. Поворачиваю голову на источник раздражения и вижу сбоку от себя разъярённую девушку. Даже трёх.

– Лариса, ты как? – смотрит она на Мурашку. – Отвали от неё! Ненормальный! Извращуга! – кричит так, что у меня в ушах звенит.

– Да не пищи ты, как мышь полевая, – осаждаю её и перевожу взгляд на Ларису.

Она стоит с абсолютно потерянным видом, красная помада вся размазалась по её лицу и, очевидно, по-моему, тоже. – Ларис, оживай, – касаюсь пальцем кончика её носа.

Она вдруг вздрагивает, глаза наконец-то перестают отдавать стеклянным блеском.

– Миша, т-ты зачем? – невнятно начинает говорить.

– Лорик, ты его знаешь? – косится одна из её подруг.

Если девушки облепили Ларису вокруг, то парни, как-то осторожно топчатся поодаль. Из чего я делаю вывод, что они не с ними и просто решили подкатить. А значит, хрен я оставлю её здесь.

– М-мур… Лариса, давай отойдём на пару слов, – чуть не называю её "Мурашкой", но вовремя исправляюсь.

– Хорошо, – соглашается, делает шаг, но тут же останавливается и переводит внимание на подруг. – Девочки, всё в порядке, это Миша, мы знакомы. Так что… не переживайте.

– Точно? – недоверчиво спрашивает низкорослая брюнетка.

– Да, Алин, – выдаёт маленькую улыбку.

Подцепляю Ларису за руку и крепко сжимаю, но контролирую силу, не до боли.

– Миша, ты весь в моей помаде, – тихо шуршит, пока мы поднимаемся по лестнице.

– Ага, ты тоже, – бросаю, будто между делом. – В своей памаде.

И опять замолкаем. Не знаю, о чём она думает, но мои мысли сейчас устроили настоящий торнадо. Выбираемся на улицу, проходим вперёд, сворачиваем за угол здания, и я сразу же прижимаю её к стене. Всё моё спокойствие и выдержка вмиг улетучиваются.

– Ещё! – рычу зверем.

– Чего? – рвано шепчет.

– Ещё хочу твои губы!

Глаза Мурашки начинают расширяться. Ну а я, впечатываюсь в её хрупкое тело, обхватываю руками лицо по обе стороны и вновь ворую её поцелуй.

Лара

– Миша, хватит, у меня уже губы щиплет – говорю на выдохе, как только наш поцелуй разрывается.

Он медленно и очень нежно, облизывает мои губы и тут же втягивает их вновь. Удивительно, но это не слюняво, не противно. Это… возбуждающе, томительно, тягуче, до саднящей тяжести внизу живота.

– Миш, ну хватит, – вставляю между нами руку, упираясь в его раскалённую, мускулистую грудь и непроизвольно сжимаю пальцы. – По всем принципам я должна врезать тебе пощёчину, – говорю утвердительным тоном.

– Но тебе понравилось самой, так, англичанка? – смотрит на меня масляным, поплывшим взглядом.

– Нормально. Пойдёт, – киваю, а в мыслях несётся: “Да какое там нормально – бомбезно!”.

– Хах, Мурашка, а ты не обманываешь? Сама же чуть ли не растеклась от удовольствия! – выпаливает, а я ловлю в фокус то, как он меня назвал.

“Мурашка” - что это?

– Как ты меня назвал?

– Как? – делается серьёзным, но я замечаю, как на микроскопическую миллисекунду он выдал испуг.

– Ты сказал – Мурашка.

– Разве?

– Да.

– Тебе показалось.

Спорить с Горой бесполезняк. Поэтому просто тяжко вздыхаю и с силой растираю лицо рукой, как будто это поможет мне протрезветь. Миша вновь прижимается ко мне, и я вдруг отчётливо чувствую, как в меня упирается что-то твёрдое, и я тут же вскидываю на него разъярённый взгляд.

– Извращенец! Убери от меня свою дубину березовую! – толкаю в грудь, что есть сил и каким-то чудом умудряюсь выскользнуть из его плена.