К счастью, японские девушки тоже люди, а поэтому носят носки. Один из них, небрежно валяющийся на полу, я и запихал Асуми в рот, чтобы она не смущала соседей. А затем сел перед ней, внимательно наблюдая за жующей носок хафу.

Сказать, что Хиракава Асуми проявила недовольство от происходящих в её жизни изменений — было не сказать ничего. Девушка натурально взбесилась вторично, аж подпрыгивая в футоне и пробуя его на разрыв. Она безостановочно жевала носок и смотрела на меня с такой ненавистью, что утренние школьницы-бандитки, известные своей жестокостью, обмочились бы при виде взгляда этих синих глаз. Безостановочные прыжки, совмещенные с рычанием, слезами, соплями и жеванием носка длились минут десять, после чего девушка выпучила глаза, шумно и часто задышала носом, а затем обмякла, падая в обморок. Правда, продемонстрированное мне однозначно показало, что перед тем, как лишиться сознания, девушка испытала мощный оргазм.

Вот это уже было совсем неестественно. Тут нужно было принимать меры.

— Бивако-сенсей, здравствуйте, — проговорил я в динамик извлеченного из кармана телефона, — Подскажите мне, пожалуйста, сильное успокоительное. Желательно, чтобы человек оставался в сознании и мог соображать. И мышечный релаксант тоже подскажите, очень вас прошу.

Другая грань Темного мира — тут не задают лишних вопросов.

Через двадцать минут, раздевшись догола, я держал не менее обнаженную девушку под холодным душем, тщательно осматривая её тело. Инъекции уже должны были начать действовать, а я искал следы других уколов, но не находил. Хиракава Асуми была мокрым и бессознательным доказательством совершенно здоровой девушки, если не считать буйного поведения. Поэтому я, недолго думая, выдал ей пару пощечин. Это оказалось куда эффективнее холодной воды.

— А? — пришла в себя хафу.

…и получила еще четыре раза. Ну раз день у меня сегодня такой, то, чего уж там?

— Эй!

Еще парочку. Отнюдь не из садизма, а чтобы привести «яркоглазую» в баланс с той химией, которую в неё пришлось всадить.

— Прекрати!

— Пришла в себя? — мрачно спросил я, — Теперь рассказывай, что с тобой случилось.

— Случилось? — чуть заторможенно пробормотала поднявшая руки в защите от шлепков хафу, — Ты… о чем?

— Когда я пришёл — ты попыталась меня изнасиловать, — объяснил я, — Вела себя как безумная течная сука. Из-за чего, Асуми?

— Ааа…?

Видимо, она полностью выложилась в борьбе с футоном, поэтому пока лекарства чересчур давят на психику. Ну, средство есть.

Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп!

— П-прекрати!!

— Отвечай на вопрос…

Процедуру пришлось повторить раз пять перед тем, как до Асуми дошло, что я не остановлюсь, пока не получу ответ, а выкрик «я по тебе очень соскучилась!» наказывается дополнительными шлепками, причем, если лицо еще можно спрятать, то скользящую по кафелю задницу — некуда. Поэтому она наконец разродилась воплем:

— Я не знаю! Я постоянно теперь хочу!! С утра еще нормально, а после медитации с ума сходить начинаю-ю-ю…

Через полчаса, уже собравшаяся с мыслями, слегка одетая и так же слегка побитая Хиракава сидела в углу комнаты с видом побитого щеночка, рассказывая, что наш первый секс ей понравился прямо сильно, но… было мало. Следующий раз был еще лучше и больше, но затем, после её дневной медитации, которую она обязана проводить, как только придёт из школы, её накрыло еще сильнее, аж до зубовного скрипа. Ну а сегодня, увидев меня на пороге, забрало у девушки внезапно упало совсем, она полностью утратила самоконтроль. Вид жалких огрызков выплюнутого ранее носка поверг Хиракаву в ужас и панику, а меня заставил задуматься.

Врать мне у неё причин не было. Девушка точно ничего не принимала, её образ жизни не изменился, со дня, когда она была инициирована и начала проходить дополнительное обучение, прошло уже довольно много времени… Следовательно, либо она наглухо отбитая нимфоманка, у которой после нормального секса съехала крыша, либо что-то не так пошло в её обучении.

— Мне нужно пронаблюдать за твоей медитацией, — принял решение я.

— Сейчас не могу, мысли путаются, — пробубнила согревшаяся и давно не битая хафу, — и… мне нельзя тебе ничего показывать. Запрет.

— Засунь его себе в задницу, — равнодушно отозвался не собирающийся лишаться этого актива я, — Ложись спать. Я прослежу за тобой.

— А ты… ляжешь со мной?

— Нет, я буду читать книгу.

Так она и уснула, с обиженно надутыми распухшими губами, оставив меня размышлять о том, что делать дальше? Безусловно я смогу увидеть то, что уже подозреваю, точнее, в чем почти уверен, но дальше…? Ответ на этот вопрос колебался в крайне широких пределах. Хотя, если так подумать, то рано или поздно мне пришлось бы рассказать ей свой секрет, так почему не сейчас?

Отзвонившись домой, я принялся ждать пробуждения Хиракавы Асуми.

Продрав глаза аж в три ночи, девушка отпилась чаем, а затем, провалив попытку соблазнить меня опухшим лицом и прочими деталями организма, уселась в позу лотоса, а я принялся внимательно следить за ней. Через двадцать минут она всё-таки смогла раскочегарить свой эфир, начав очень неуклюже, небрежно и неровно распределять его по телу. Процесс шел отвратительно с моей точки зрения, напоминая манипуляции пьяного слепого ребенка, пытающегося нарисовать на песке симметричного жирафа. И…