Арло

Утром я получил сообщение от Дмитрия.

«Мясник и сын. Полночь.»

Какая-то часть меня не собиралась идти. Я ничем не был обязан этому ублюдку. Я не работал ни на него, ни на его отца, и все же мрачное любопытство наполняло меня вопросом, зачем старшему Леонида понадобилось говорить со мной. И если мы делали это на старой скотобойне, то было ясно, что ему не нужен свидетель. Он не хотел, чтобы Пахан узнал.

Я подогнал машину к задней части старого здания и заглушил двигатель. Я взял два пистолета, глок и беретту, и засунул один в пояс брюк, а другой — спереди. Я поправил куртку и вылез наружу, уже пристегивая к телу три ножа, спрятанные, но легкодоступные.

Я не доверял ни одному из этих ублюдков.

Едва переступив порог склада, я почувствовал на себе пристальный взгляд и обнаружил Дмитрия, прислонившегося к одной из ржавых стен по бокам. Тени обнимали его, как старого друга, приветствуя его возвращение в битву.

Вокруг него вились клубы дыма, конец сигареты загорелся в темноте, вспыхнув ярким оранжевым светом, когда он сделал затяжку. Он выдохнул, и эти нити превратились в густое облако перед его лицом, а затем рассеялись.

Хотя было видно только Дмитрия, я знал, что его брат находится рядом. Они никогда не находились далеко друг от друга. Несмотря на разницу в возрасте всего в год, они вели себя скорее как близнецы, чем как родные братья, зная, что думает другой, что чувствует другой, как отреагирует. Это было чертовски жутко.

— Твой брат может в любой момент вылезти из той темной дыры, в которой он сейчас находится, — я говорил негромко, зная, что Николай услышит. Я направился к Дмитрию, следя за любыми едва заметными изменениями в его позе и прислушиваясь к окружающим звукам, чтобы определить, где находится его брат.

Братья Петровы были молоды, им было около двадцати, но я знал, что они пережили многое из того, что творилось в преступном мире, как и я. Это ожесточило их, лишило нормального сочувствия и человеческих чувств к окружающим. Это вытравило из них тот свет, который мог бы в них прорасти, до такой степени, что у них не было ни малейшего шанса когда-либо его постичь.

Так было и со мной, так я себя чувствовал. Я всегда предполагал, что умру в темной дыре, где навсегда останусь один, и грязь укроет меня, чтобы никогда не было шанса выползти из нее.

Я вспомнил Лину в своей квартире. Мой свет. Она сделала этот свет достижимым, досягаемым. Реальным. И поэтому я сделал бы все — все, что мог, — чтобы мой мир не коснулся ее.

Где-то совсем рядом послышался негромкий смех Николая, эхом отразившийся от ржавых, обветшалых стен, но я не сводил глаз с Дмитрия. Когда я оказался в нескольких шагах от него, то увидел, как он снова вдыхает дым, который кружит вокруг него, затуманивая его лицо. Однако его глаза светились, когда он смотрел на меня.

Он прислонился к стене, скрестив одну ногу с другой, а одну руку засунул в карман брюк. Он стряхнул пепел с сигареты, сделал еще одну затяжку, затем отбросил ее в сторону, оттолкнулся от стены и встал передо мной. Его губы обнажили зубы, ровные, белые и сверкающие в темноте.

— Мой отец без умолку рассказывает о той сцене, которую ты устроил на днях. — Он позволил этим словам повиснуть в воздухе между нами. И я тоже… — Клянусь, у него из-за этого постоянный долбаный стояк. Давненько я не видел его таким возбужденным.

Не сомневаюсь, Леонид одержим тем фактом, что я проявил столько эмоций, особенно по отношению к женщине. Именно поэтому она была в моем пентхаусе, потому что я знал, что этот ублюдок не сдастся, пока не найдет способ забрать ее, использовать ее, чтобы я сделал то, что он хочет. А это означало присоединиться к его армии в Братве и стать еще одним солдатом, еще одной его пешкой.

Он был достаточно изворотлив, чтобы причинить ей боль, заставив меня подчиниться. А я хотел ее слишком сильно, чтобы сделать все, что угодно, лишь бы она была в безопасности.

Я услышал позади себя шаги. Это был Николай. Он представлял для меня даже меньшую угрозу, чем его брат и отец, но только потому, что я был более опытным, более смертоносным и опасным. Я видел его в периферии, как он обошел меня и встал рядом с Дмитрием.

— Я не знаю, обижаться мне или повышать свой уровень игры из-за того, что ты даже не вздрогнул в моем присутствии, — сказал Николай, и я бросил взгляд в его сторону.

— Наверное, можно предположить и то, и другое.

Николай усмехнулся мне, но промолчал.