Я почувствовала запах спиртного от него еще до того, как подошла к его столику, но постаралась натянуть профессиональную улыбку, даже если знала, что она, несомненно, выглядит вынужденной и не поможет получить чаевые от этого мудака. Потому что он никогда их не оставлял.

Он уставился на меня, и я вытащила из фартука блокнот и ручку.

— Что я могу Вам предложить?

Секунду он просто смотрел на меня налитыми кровью блестящими глазами, на лбу у него выступили капельки пота, а волосы стали влажными у линии роста волос. От него также пахло так, будто он давно не мылся и последние двадцать четыре часа употреблял только алкоголь.

— Бургер и картофель фри. Пиво. И убедись, что оно холодное, — он выплюнул последнее слово, а я ничего не ответила, только кивнула и повернулась, чтобы уйти.

Он протянул руку и схватил меня за запястье, его хватка была крепкой. Мгновенно моя защитная реакция усилилась, а тело напряглось.

— Убедись, что мое пиво чертовски холодное, — его слова были невнятными и неряшливыми, как и его внешний вид.

— Отпусти меня, — тихо произнесла я, показывая силу, которой на самом деле у меня не было. Удивительно, но он отпустил меня, не жалуясь. Я хотела потереть запястье, но не хотела давать ему понять, что это беспокоит меня так сильно на самом деле. — Я скоро принесу Ваш заказ. Но в следующий раз держите руки при себе. — Я быстро ушла, не дав ему шанса ответить.

Оформив заказ, я встала за стеной — единственное уединение за всю смену. Такие мудаки, как он, не так уж сильно меня беспокоили, когда я жила в Вегасе и ежедневно сталкивалась с придурками. Но они все равно иногда доставали меня, сейчас больше, чем когда-либо, и я ощущала себя более уязвимой, чем когда-либо за долгое время.

Я прислонилась головой к стене и уставилась прямо перед собой на стеллаж, где хранились кое-какие принадлежности. Я услышала, как открылась задняя дверь, и, посмотрев в сторону, увидела Лауру, которая входила с потрепанным ранцем, висевшим у нее на плече. Ее длинный темно-русый хвост был немного растрепан, как будто она бежала, и, взглянув на время, я поняла, что, вероятно, так оно и было, поскольку она опоздала на несколько минут.

Лаура, как и я, работала в основном в ночную смену, но она набирала больше часов, чтобы накопить на занятия в муниципальном колледже. Если бы у меня были друзья, то она была бы, наверное, самой близкой из тех, на кого я навесила этот ярлык.

Она подняла голову и заметила меня, на ее лице появилась искренняя улыбка.

— Прости, я опоздала.

Я пожала плечами. Какая мне разница? Сейчас было не так много народу, и, если не считать пьяного придурка, особых «волнений» не было.

Она стянула куртку и повесила ее рядом с ранцем на крючок, прибитый к испачканной жиром стене. Взяв «чистый» фартук, она надела его и остановилась передо мной.

— Ночь уже настолько плоха, да?

Я рассмеялась и покачала головой.

— Не совсем. Обычный пьяный засранец.

Она сморщила нос.

— Какой именно? У нас их так много по ночам.

Это правда.

Она еще раз улыбнулась мне, а затем выдохнула и выглянула наружу, снова сморщив нос.

— Сегодня мне придется работать вдвойне. Не могу жаловаться, потому что чаевые, вероятно, будут хорошими, но Лина… Я ненавижу людей.

Я рассмеялась, звук вырвался из меня раньше, чем я успела его остановить.

— То же самое.

Мы оба повернулись и направились обратно к выходу. Я шла следом, проверяя, на месте ли пьяница… оптимистично полагая, что в один прекрасный момент он споткнется и больше не вернется. Но он так и сидел, уставившись в стену, и, наверное, думал о том, как отомстить тому, кто обидел его много лет назад. Потому что такие люди, как он, были злыми, пока были пьяны, но трезвый… он, вероятно, мерзкий ублюдок.

Я как раз проверяла, готова ли его еда, когда услышала, как открылась входная дверь закусочной. Я оглянулась через плечо, и мое сердце тут же забилось в такт, а затем приняло неровный ритм, когда я увидела вошедшего. Это был мужчина, которого я видела здесь много раз за последние два месяца.

И он был человеком, который мгновенно заставил все мои инстинкты выживания включиться.

Я не знала ни его имени, ни возраста, ни профессии. Он всегда платил наличными, всегда держался особняком. Он никогда не говорил больше, чем требовалось для заказа еды. И выражение его лица ничего не выдавало. Ни разочарования, ни усталости. Ни удовольствия, ни ненависти. Ничего. Как будто у него не было эмоций, этакий чистый лист, который ничего не видит, но все воспринимает.

Он был высок, с короткими темными волосами, и от него исходила аура, которую нельзя было принять ни за что другое, кроме как за опасность. В его походке и манере держаться чувствовалась сила, от которой захватывало дух. И сила его тела была очевидна, несмотря на темную одежду, скрывавшую его от посторонних глаз.

Но мне не нужно было знать его, не нужно было разговаривать с ним, чтобы понять, какого типа он мужчина.

Опасный.

Смертельно опасный.

Тот, кем мне не следовало интересоваться.