Шрифт:
И если нам не предоставят спасения…
Что же, нам придется добывать его самим.
Джонатан взял в руки микрофон.
8:00:05
Маг всемогущ. Осталось лишь поверить в это.
Неверие есть величайшая сила, равная лишь Воле человека. Но неверие имеет слабость, парадоксальную слабость в самом себе.
Мы не верим, что мы не верим.
Человек не может полететь — это абсурдно. Но если мы говорим о самолете — то все это тут же становится легким и логичным, понятным.
Если ты упадешь с тысячи футов — ты разобьешься… Но если у тебя есть парашют, то это конечно же меняет дело.
Скорость в три сотни миль в час? Невозможно — кроме гоночного болида, тогда это само собой разумеется.
Люди забавны в том, как много «невозможных» вещей они придумали — и как легко они умещают в картине мира «невозможное» с «естественным», когда эти вещи противоречат друг другу на каждом углу.
Люди настолько сильны в своем неверии — что они готовы не верить даже в само неверие.
«Человек не может выжить в космосе!» сочетается с «Скафандр, в котором можно находится в космосе целыми днями» — и никто не видит противоречия. Люди сами убедили себя в том, что все их убеждения это просто «временные убеждения, которые могут быть развеяны в любой момент».
Маги столь забавны в том, что отринув ложь Консенсуса, они укрепились в своей вере в неверие.
«Магия дает мне возможность летать потому, что летать без магии невозможно» — забавно, что маги больше верят в невозможность магии, чем спящие, никогда о магии не знавшие.
Вернитесь в прошлое и принесите людям антибиотики — и они сочтут их Господним чудом. Конечно, для просвещенного жителя сегодняшней эры это так дико, считать антибиотики чудом Господа — но жителю средневековья непонятны слова «ректификация», «генная инженерия», «пенициллиновые культуры». Для них это чудо. Для современного жителя это технология.
Проблема лишь в том, что маги знают — чудо отделяет от технологии только название, и ничего больше.
Стоит антибиотикам оказаться в средневековье — они станут чудом. Потом, возможно, человечество научится их производить…
Но от этого они не перестанут быть чудом — они лишь изменят название.
Что приходит на ум первым при слове «оккультная печать»? Наверное, пентаграмма, пятиконечная звезда, возможно даже с головой Бафомета в центре…
Но чем является «оккультная печать» в своем изначальном смысле? Рисунком. Символическим обозначением.
Конечно же, пентаграмме нет места в науке, но… Взгляните на схему электрической цепи.
Забавно — непонятные черточки и точки, круги и линии, столь понятные для любого уважающего себя инженера или техника…
Символическое обозначение работающего продукта.
Кто сказал, что схема электрической цепи не является оккультной печатью?
Их основная мысли одна — схематическое изображение существующего ритуала.
Одна схематически изображает транзисторы и редукторы, вторая — фазы Меркурия и Венеры. Одна создает ритуал зажжения лампочки — вторая ритуал явления света.
Разные имена, разные символы, разные названия — единая суть.
Оккультные гимны можно переложить в последовательность нулей и единиц, назвав это «компьютерным программированием», но суть не изменится.
Орден Гермеса, мы, наблюдали за этим забавным явлением дольше, чем кто-либо на свете.
Мы раскладываем электрические цепи на печати Соломона, мы превращаем код в гимны, мы чертим пантеон Богов современности — где странствующий Меркурий не летает по небосводу — а движется в сотнях импульсов по оптоволоконным кабелям.
Интернет, Меркурий — имена взаимозаменяемы.
И потому мы, Орден Гермеса, не побеждены и побеждены не будем никогда. Потому, что даже если нас уничтожат, наши труды сожгут и наши твердыни захватят…
Захватчики, новые ученики — имена взаимозаменяемы.
Наверное, поэтому нам было легче всего. Нам, не бани Эферитика, не бани Акашика и даже не бани Виртуалистика. Потому, что мы никогда не теряли позиций на самом деле — мы просто изменили подход.
И потому не было ничего особенного в том, чтобы заставить десятки метеоритов упасть на землю.
Человек всегда стремился к звездам. Космическая гонка была закончена, когда человек ступил на поверхность Луны. Когда он вырвался из колыбели Человечества.