— Что же вас задерживает? — усмехнувшись одними уголками рта и всем своим видом демонстрируя непонимание, произнес Джонс, красноречиво кивнув на тактическую карту с отображенной на нее диспозицией союзных кораблей. — Здесь ведь столько кораблей собралось, что моя скромная дивизии попросту затерялась среди них. Чего же вы медлите, господа адмиралы, если все требуемое для наступления уже в наличии?

В словах Илайи явственно сквозил плохо скрываемый сарказм вперемешку с откровенным глумлением над нерасторопностью и нерешительностью русских флотоводцев.

— Не волнуйтесь, адмирал, — процедил сквозь зубы Дессе, удерживаясь от того, чтобы не ответить «янки» взаимностью. Он уже начал догадываться, что новоявленный союзничек попросту издевается над ними. — Скоро все изменится самым решительным образом…

— Что ж, рад это слышать, — хмыкнул Илайя, полуобернувшись к Дессе и смерив того откровенно оценивающим взглядом. — Можно поподробней…

Павел Петрович невозмутимо огладил свои роскошные седые усы и с самым невинным выражением лица произнес:

— Основные союзные силы уже собраны в кулак, топливо с припасами и боеприпасы подвезены и приготовлены в достаточном количестве. Так что я считаю — самое время высылать по направлению к столичной системе наш передовой отряд, или говоря флотским языком — авангард…

Сразу после его слов несколько адмиралов вскочили с мест и стали наперебой требовать, чтобы именно они возглавили авангард союзных сил. Страсти в адмиральском салоне мигом накалились до предела. Казалось, еще мгновение — и эти увешанные регалиями вояки с пеной у рта бросятся выяснять, кто из них более достоин водрузить победное знамя над куполом столичного дворца. Мда, с субординацией на русском космофлоте действительно происходила беда…

Ни Павлу Петровичу Дессе, ни Птолемею Граусу никак не удавалось совладать с этой ватагой разгоряченных спорщиков. Как оказалось, в рядах антисамсоновской коалиции собралось немало людей, чей реальный боевой опыт и способности в качестве космофлотоводцев оставляли желать много лучшего. Зато амбиций и апломба хватило бы на добрый десяток Наполеонов Бонапартов.

Особенно бурно проявлял свой пыл великий князь Михаил Александрович, родной брат покойного императора. Его высочество буквально сгорал от нетерпения первым войти в столичную систему и собственноручно схватить узурпатора за шиворот. То, что сам Михаил был не лучшим кандидатом на роль космофлотоводца и вообще никогда прежде не командовал в бою соединениями крупнее стандартной дивизии, его нисколько не смущало.

Напротив, чувствуя за спиной поддержку друзей и союзников, зная, что помимо собственной 3-ей «ударной» ему непременно придадут дополнительные корабли из резерва, великий князь ощущал себя этаким былинным богатырем, способным голыми руками разметать полчища супостатов. Тем более, что согласно данным, после внезапного бегства Илайи Джонса и адмирала Козицына в распоряжении узурпатора оставалась лишь горстка второсортных посудин, лишенных опытных командиров.

Так какого же рожна миндальничать и осторожничать?! Настал час решительно покончить со всей этой самозваной швалью, посмевшей узурпировать власть при этом жестоко расправившись с законным, по мнению князя Михаила, государем — его племянником Артемием Константиновичем! И кому же, как не законному представителю династии Романовых, надлежит стать во главе карательной армады, грозным вихрем пронестись по оскверненным дворцовым покоям, священным пламенем выжигая скверну мятежа и отмщая за всех невинно убиенных?

Конечно, брат покойного царя лукавил, выставляя напоказ свою показную скорбь по безвременно почившим родственникам, прежде всего по племяннику. На самом деле тут личные амбиции и жажда реванша играли куда большую роль. Ведь в глубине души Михаил Александрович считал себя ничуть не менее достойным трона, чем его старший брат Константин и уж тем более его малолетний сынок Иван…

Вот только злодейка судьба и завещание царя, а также непроработанный принцип престолонаследия лишили великого князя всяких шансов примерить на себя пурпурную мантию самодержца. Самому Михаилу, как великому князю и шефу гвардейцев, по его же мнению, вполне хватало и связей и ресурсов для организации дворцового переворота с последующим воцарением. Вот только на пути к заветной цели встала одна серьезная загвоздка — фигура ненавистного Ивана Федоровича Самсонова, решительно пресекшего любые поползновения других конкурентов на высший пост в Империи. А значит, для начала требовалось во что бы то ни стало разделаться с зарвавшимся выскочкой и его «черноморцами», после чего со спокойной душой приступить к междоусобным разборкам за обладание троном.

К тому же имелся еще и личный мотив — великий князь жаждал поквитаться с проклятым диктатором за собственное унижение и вынужденное бегство из столицы. Когда в первые дни после смерти Константина Черноморский космический флот адмирала Самсонова подошел к орбите Новой Москвы, и после трагедии в Тронном зале дворца, Михаил едва унес оттуда ноги. Причем бежал второпях, бросив на произвол судьбы все свое немалое имущество и фамильные драгоценности…

Похожие настроения бурлили и в головах других видных царедворцев, мнящих себя великими стратегами — начиная с князя Трубецкого и заканчивая младшими флагманами из свиты самого Грауса. Эти господа хоть и имели за плечами кое-какой опыт управления боевыми кораблями, набранный за годы противостояния с американцами, однако в массе своей не шли ни в какое сравнение с Дессе.

Но разве объяснишь этим честолюбцам, уже заочно делящим между собой лавры грядущих побед, что главное сейчас — не пускать пыль в глаза и бить себя пяткой в грудь, а тщательно и скрупулезно проработать план предстоящей операции? Детально согласовать все нюансы оперативного взаимодействия между различными соединениями и эскадрами, отладить систему связи и снабжения, предусмотреть любые неожиданности и форс-мажоры в виде внезапных контрударов противника.

Нет, подобные тонкости ни великого князя Михаила, ни его закадычного дружка Трубецкого ничуть не интересовали. Им позарез требовалось сорвать куш, первыми ворвавшись в столичную звездную систему…