— Необходимо как можно быстрей восстановить Большой дворец, — сказал Птолемей Граус на совете, — это наша первоочередная обязанность. — Дворцовый комплекс и правительственные кварталы являются таким же символом государственной власти, как и сам император. Пока они лежат в руинах — в руинах лежит и авторитет нашей Империи в глазах ее подданных. Так как императора мы пока освободить не можем, то хотя бы нужно приложить все усилия для скорейшего восстановления его главной резиденции. Мы должны доказать самим себе и всему миру, что дух Коалиции несломлен. Так же, как можно скорей должны заработать и все административные службы и министерства Российской Империи. Без них невозможно эффективное управление государством.

— Какой толк от пустых кабинетов, — пожал плечами вице-адмирал Илайя Джонс, — если все ваши чиновники отбыли на кораблях с Самсоновым. Прагматичный и прямолинейный, как все выходцы с американского сектора контроля, Джонс не любил тратить время на пустые символические жесты. — Нашей, как вы сказали — первоочередной задачей, является перехват диктатора по маршруту его следования и освобождение маленького императора Ивана Константиновича. Я рекомендую вам, сэр… То есть, господин командующий, выделить сводный авангард из самых быстроходных линейных кораблей и крейсеров для преследования Черноморского космофлота Айвана Самсонова. На данный момент скорость нашего противника не очень высока, так как они ведут с собой большой караван из гражданских транспортов. Видимо, Самсонов прихватил с собой все что только смог. Это наш единственный шанс, чтобы догнать и разбить последние уцелевшие вражеские дивизии. Нужно действовать быстро и решительно!

— Вы правы, адмирал, в том, что силы у Ивана Федоровича, действительно последние, — ответил Птолемей, соглашаясь. Он откинулся на спинку кресла, мягкая кожа которого приняла очертания его могучей фигуры. — И к тому же у него практически не осталось союзников в нашей Империи. После поражения а также после того, как правда о его преступлениях стала достоянием общественности, от него отвернулись даже самые верные соратники. Теперь он — один против всех, загнанный зверь, которому некуда бежать. Самсонову некуда деваться, и сколько бы он не бегал по космическому пространству, конец будет один — его поимка, суд и жестокая казнь… Возмездие неотвратимо, как восход солнца над Новой Москвой. Рано или поздно, но справедливость восторжествует.

— Это не значит, что в данный момент диктатора можно безнаказанно отпускать, — возмутился Илайя, понимая, что командующий не горит желанием немедленно пускаться в погоню и вообще ведет себя очень расслаблено. — Каждая минута промедления — это лишний шанс для Самсонова восстановиться. Мы не можем позволить ему скрыться безнаказанным после всего, что он сотворил.

— Никто его не отпускает, просто сейчас большая часть моих кораблей не готова к новому сражению, — ответил на это Птолемей, отмахнувшись. Он поднялся из кресла и начал неторопливо расхаживать по залу совещаний, заложив руки за спину. Его взгляд блуждал по звездным картам и голографическим проекциям кораблей, выведенным на карту. — Они совершили длительный переход и четыре прыжка через подпространство за трое суток и нуждаются в ремонте и восстановлении мощностей. Реакторы перегружены, генераторы щитов на пределе, экипажи измотаны. В таком состоянии мы годимся разве что на парад, но никак не на серьезный бой. Я не хочу глупо проиграть битву из-за технической усталости союзного флота. Это было бы преступной небрежностью и неуважением к жизням наших людей. Ничего страшного не случится, если еще неделю-другую Самсонов и его приспешники поскитаются по российскому сектору контроля. Наших врагов это ничем не усилит. Более того, уверен, что с каждым днем космофлот узурпатора будет таять на глазах. Недовольство растет даже среди его ближайшего окружения. Кому охота идти ко дну вслед за обезумевшим адмиралом? А когда толстяка Самсонова покинут последние его союзники, вот тогда мы и возьмем этого злодея тепленьким. Спокойно и без лишнего риска. В конце концов, победы строятся не на поспешных авантюрах, а на взвешенных и продуманных решениях.

— Хоть я и американец, но, похоже, в отличие от многих здесь сидящих, я хорошо знаю командующего Черноморским флотом, — не успокаивался Джонс, пытаясь переубедить первого министра. — Хоть Самсонов и носит столь высокий гражданский титул диктатора-регента, в душе он по-прежнему остается боевым имперским адмиралом, обладающим опытом ведения больших и малых сражений, а также опытом рейдовой войны. Он матерый космический волк, для которого отступление — лишь способ перегруппировать силы для нового броска. Дайте ему передышку — и он вернется, чтобы нанести удар. Иван Федорович Самсонов очень опасен, в каком бы критическом положении не находился его Черноморский флот. Пока он на свободе — Российская Империя под угрозой. Поэтому я прошу у вас, сэр, дозволения мне лично возглавить авангард для преследования кораблей диктатора. Мои ребята — лучшие из лучших, они готовы ринуться в атаку по первому приказу. Мы загоним зверя в угол и отрежем ему все пути к бегству!

— Что ж, если вы так рветесь в бой и уверены в собственных силах, я позволяю вам это сделать, — согласился Птолемей, недолго подумав. Легкая полуулыбка тронула его губы, словно он забавлялся пылом и горячностью вице-адмирала. — Заодно проверим на верность Российской Империи, ваши экипажи, набранных из военнопленных «янки»… Кстати, разгромленных в свое время, в том числе, тем же самым Самсоновым в «Бессарабии» и «Тавриде». Посмотрим, так ли сильна их ненависть к бывшему врагу, как вы утверждаете. А то, знаете ли, в душе каждого предателя всегда остается какая-то гнильца. Но раз уж вы ручаетесь за своих орлов — дерзайте. Только помните: на кону не только ваша репутация, но и ваша карьера… Так что не подведите, адмирал Джонс. Я верю в вашу удачу и в ваш успех.

Илайя Джонс ничего не ответил на укол и намеки, а только кивнул Птолемею и с позволения первого министра, сославшись на необходимость срочной подготовки к походу, покинул совет, довольный уже тем, что неожиданно для себя и остальных вырвал командование авангардом. Наконец-то у него появился шанс доказать свою ценность, показать всем этим напыщенным «раски», на что он способен. Он, Илайя Джонс, положит к ногам первого министра голову предателя Самсонова и вернет похищенного императора! О таком шансе можно только мечтать.

В центральном коридоре флагмана первого министра он встретил, шедшего в это время на прием к Птолемею, Карла Карловича Юзефовича. Увидев Джонса, он замедлил шаг и вопросительно приподнял бровь.

— Приветствую, адмирал, — кивнул ему Илайя, пожимая руку командующему Балтийским флотом. — Ставлю тысячу империалов, вот тот человек, который точно поддержит меня во всех начинаниях!

— Что вы имеете в виду, Джонс? — спросил Юзефович, поначалу рассеяно, но сразу же заинтересовавшись словами американца. Морщинки вокруг глаз собрались в задумчивую сеточку. У Карла Карловича с Илайей в отличие от остальных адмиралов Коалиции, с единственным сложились товарищеские отношения. Оба были в стане союзников некими изгоями, и желая того или нет, притянулись друг к другу, пытаясь выжить в этом клубке змей. Две белые вороны среди стаи коршунов.