— А за твоей халупой Саша присмотрит.

Вот поэтому Настя и солгала.

— Лучше бы она за своими детьми смотрела, — пробормотала Настя. Её «жильцы» отчего-то растревожились и гоняли по аквариуму, напрыгивая на стенки. Может, корм закончился.

— Вот будут у тебя свои дети…

— Мам, прекрати, — оборвала родительницу Настя. — Мне крыс хватает.

На кухне скрипел пол, как будто там кто-то ходил, шаркая старыми тапочками. Звякнули тарелки на полке.

— … а псину свою надо было сразу с собой брать, — продолжала бубнить мама.

— В общагу? — на автомате ответила Настя, глядя в тёмную прихожую. Шаги прошаркали мимо её комнаты.

— Сразу бы к бабке переезжала, она же тебя звала.

— Два часа до универа… пробки… — Настя откинулась назад, чтобы выглянуть в прихожую, где, судя по звукам, кто-то швырялся в кладовке.

— Зато теперь ты одна в хоромах, а Саша с детьми в нашей двушке в Сарове, да ещё в их квартире ремонт.

— Покупали бы ей трёшку, а лучше сразу коттедж, — пробормотала Настя, слушая, как на кухне чашки звякали о полку буфета.

— Поучи меня ещё, — глухо бухтела мама, будто на окраине сознания. — Сама-то ещё ничего не заработала, и не заработаешь, если нормальное место не найдёшь. Замуж тебя с таким характером нормальный мужик не возьмёт, разве что на квартиру кто позарится.

— Угу. Как на Сашкину. Которую вы ей купили. — Теперь Настя смотрела на потолок, потому что прямо над ней, на чердаке скрипел под чьими-то шагами пол, и даже казалось, что старые перекрытия прогибаются.

— Вообще-то квартиру мы им подарили на свадьбу, — продолжала возмущаться мама. — И это не твоё дело.

— Ну да. Моё дело — уступать Сашеньке всё и всегда.

— В кого ты такая, не пойму. В бабку Алину, наверное. Такая же вреднючая была. Потому и без мужа и детей всю жизнь. Понятно, почему она только на тебя завещание написала.

— И вас до сих пор это так задевает? — не выдержала Настя. — Единственный раз мне в жизни повезло, а всех от этого аж корёжит.

— Просто справедливее было бы оставить квартиру вам обеим.

— Серьёзно? Вы же Сашку тогда уже обеспечили.

— Да дело-то даже не в этой твоей халупе. Просто Саше обидно.

— Чего ей обидно? — усмехнулась Настя. — Что в кои-то веки что-то досталось мне, а не ей? Она же бабку Алину даже ни разу не видела и только про неё гадости за вами повторяла. По совести, бабушка вообще могла нам ничего не оставлять. Других родственников полно. И все меня ненавидят.

— Это да, — протянула мама. — Жадные все. Охочие до чужого добра. Уж чего я от сестёр наслушалась, когда они про завещание узнали. И так нам завидовали, что мы Сашу жильём обеспечили, да ещё без кредитов. Уж как они там её кроют про себя! И профурсеткой, и…

— Мам, не надо за ними повторять. — Настя поморщилась. Отношения с сестрой, конечно, оставляли желать чего-то получше, но слушать, как мама повторяет за кем-то гадости, было мерзко.

— Ну, ладно, — смягчилась наконец мама. — Ты всё-таки подумай насчёт приехать в гости.

— Хорошо, — вновь дала невыполнимое обещание Настя. Хотя подумать-то она вполне могла, так что за враньё не считается. — Папе привет.

— Обязательно. И звони, пожалуйста, почаще.

— Хорошо, — проговорила Настя, опять же зная, что делать этого не собирается. Мало им с мамой ссор.

Мама с дочкой попрощались. Настя сидела за столом, глядя на светящийся экран ноутбука. Её «жильцы» наконец притихли — расползлись по углам. Многим в соцсетях фотосессия с тыквами и крысами, кстати, понравилась.

В соседней комнате скрипели доски пола. Бабушкина квартира вообще иногда будто бы дышала или разговаривала сама с собой. Или с кем-то. Родственники презрительно называли дом гнилушкой, а саму квартиру — халупой. Это, правда, не мешало им скрипеть зубами от зависти и злости на то, что квадратные метры перепали именно Насте. Господи, но ведь они же всё-таки семья.

Н-да. Семья, где бабушку Алину вслух называли выжившей из ума старухой. И никто не хотел её навещать, даже когда она слегла. Только Настя моталась к старушке через не хочу и просиживала у неё часами, слушая маразматические россказни про оживающих мертвецов, тоннели под городом, безглазых бездушных чудовищ и прочую лабуду. А потом ещё утром в универ тащиться почти через половину города по пробкам. И тыковка на торте — всё семейство, собравшееся только на похороны, было уверено, что Настя заговорила бабулю в деменции и обманом заставила написать завещание именно на неё, хотя при жизни бабушки Алины разговоров о наследстве вообще не было.