Её одежда мокрая и грязная. На рукаве куртки нашивка виталиса, потемневшая от грязи и крови. Швы на куртке разошлись, а на локтях виднеются дыры, которые Кайра пыталась зашить нитками.

– Сними это, – говорю я, кивая на её куртку. – Я посмотрю, что с плечом.

Кайра медленно расстёгивает пуговицы. Руки девушки дрожат, и я помогаю ей снять куртку. Под ней простая серая рубашка с выцветшими пятнами пота на воротнике. На плече вижу кровоподтёк, который уже начал расползаться, переходя в багрово-синий оттенок.

– Больно? – спрашиваю, касаясь его пальцами.

Кайра морщится, но кивает.

– Ничего, привыкну.

Молча перевязываю её плечо. Воздух вокруг кажется густым, тяжёлым от запаха крови, сырости и слабого аромата зелёной жидкости, которой она лечит других.

Когда я заканчиваю, Кайра прислоняется к стене. Её лицо всё ещё напряжено, но она выглядит немного спокойнее.

– Это не просто ненависть, Элин, – тихо говорит она, глядя на свечу. – Они боятся нас.

Смотрю на неё, не понимая.

– Боятся? Ты серьёзно? Они сильнее нас. У них всё: оружие, магия, власть.

Кайра качает головой.

– Боятся, потому что знают, что мы ненавидим их. Каждый из нас. Мы живём, как тени, но они знают: если дать нам шанс, мы сделаем всё, чтобы его использовать.

Её слова звучат как истина, но вместо надежды я чувствую только ярость. Смотрю на лицо Кайры, на синяк, который она получила за то, что просто выполняла свою работу.

– Это несправедливо, – говорю я, чувствуя, как горло сжимается.

Кайра усмехается, но в её улыбке нет радости.

– Конечно, нет. Но это наш мир.

Когда Кайра засыпает, я убираю бинты обратно на её стол. Комната тихая, если не считать прерывистого дыхания девушки.

Возвращаюсь к себе, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.

Моя комната пахнет не лучше: смесь плесени и старого пота. Свеча на столе уже почти догорела, бросая короткие вспышки света на стены.

Я снова думаю о словах женщины с завода. Подполье.

Если оно существует, то зачем мы всё ещё терпим это?

Мой взгляд падает на серую нашивку пустышки на куртке. Они думают, что я пустышка. Они думают, что я не представляю угрозы.

Но это ложь.

Поднимаю куртку и прижимаю к лицу, вдыхая затхлый запах. Внутри всё кипит, и я знаю, что не могу просто лечь спать, забыв обо всём.

Я найду их. Даже если это убьёт меня.

В утреннем воздухе висит запах дыма и масла, когда я снова поднимаюсь по металлическим ступеням завода. Пальцы сжаты в кулак, а в голове всё ещё звучат слова Кайры: «Если дать нам шанс, мы сделаем всё, чтобы его использовать».

На заводе всё идёт своим чередом: гул машин, крики надсмотрщиков, грохот инструментов. Но я вижу больше, чем раньше. Каждый взгляд дартлогийцев кажется мне скрытым обвинением. Кто-то прячет глаза, кто-то упрямо смотрит вперёд, а кто-то, как я, держит в себе огонь, который рано или поздно вырвется наружу.

На третьем этаже, где мы собираем магические двигатели, уже пахнет перегревшимся металлом. Смена только началась, а надсмотрщики уже кричат.

– Быстрее! – рычит один из них, проходя вдоль конвейера. Его взгляд падает на молодую девушку в конце линии. – Ты, дартлогийка! Почему так медленно?

Она съёживается, но не отвечает. Её пальцы дрожат, пока она вставляет магическое ядро в корпус двигателя. Отворачиваюсь, прежде чем надсмотрщик посмотрит в мою сторону.

Слишком рано.

После смены, когда мы выходим из завода, я слышу тихие разговоры.

– Снова рейд на окраинах…

– Говорят, кто-то взорвал склад…

– Инквизиты ищут зачинщиков!

Смотрю на женщину впереди. Она шепчется с соседом, бросая взгляды вокруг, чтобы убедиться, что никто не слышит.

«Подполье,» – думаю я.

Когда возвращаюсь, гетто выглядит ещё грязнее, чем утром. На перекрёстке стоит патруль Инквизитов. Их синяя форма блестит под тусклым светом, а лица неподвижны. Один из них останавливает пожилого мужчину с тележкой.

– Ты откуда? – спрашивает он, глядя на нашивку старика.

– С завода, господин, – отвечает тот, опуская глаза.

Инквизит кивает, но тележку переворачивает ногой, разбросав содержимое. Мужчина поспешно опускается на колени, собирая вещи обратно, но никто не помогает.