– Светлой, – отозвался магистр и жестом пригласил меня сесть. – Но хочу вас предупредить: мы не берем в Орден женщин, даже если у них сильные магические способности, как у вас.

– Все когда-нибудь изменится, ваши предрассудки отомрут, а женщина возглавит Орден. Но вообще-то я не стремлюсь к вам и здесь исключительно с целью увидеть магистра Раниера.

– Почему вы считаете, что он жив?

– Тайну разгадать просто, если знать достаточно деталей. Чтобы не спорить дальше, изложу факты. Итак, во время атаки Могира Раниер легко расколол и сжег первый шар, слепленный из черной магии, затем второй, но пропустил третий, то есть наверняка более слабый, чем первые два. При любом раскладе шар этот, угодивший ему в грудь, не мог добраться до сердца – магический Дар должен был блокировать черную магию, ведь меня просто отбросило в окно следующим ударом Могира. А мои силы и умения в то время, – я слегка выделила голосом оборот «в то время», – не шли ни какое сравнения с Даром магистра.

– Тебя спас заговоренный камзол. А на магистре была обычная одежда, – попытался разбить мою версию глава Ордена.

– Да, Раниера сильно обожгло, и он упал. Я собрала черную магию, что роилась вокруг его тела. Мой дядя Кенрик, даже не пытаясь оказать ему помощь, просто вынес раненого из комнаты. Полагаю, он знал, что Раниер был жив в тот момент. Бабушка – а она лучший магик-медикус в Ниене – была в той комнате, куда унесли Раниера. Я спрашивала ее дважды – уже пару лет спустя – пыталась ли она заживить его раны. В ответ она просто молчала, поджав губы. Мертвым Раниера никто не видел – его увезли «хоронить» в Дивные земли в закрытых носилках, – теперь голосом я изобразила иронию, довольно успешно, как мне показалось. – И потом (я вспомнила об этом не сразу) татуировки магистра защищают от черной магии, они просто обязаны были ослабить удар, даже если этот третий выпад был не слабее первых двух. Черная магия не могла его убить, как простого смертного. Итак, складываем один плюс один плюс один и получаем, что Раниер жив. Хотя и пострадал в той драке.

Я закончила, наслаждаясь произведенным эффектом. Великий магистр довольно долго молчал.

– Зачем вы хотите его видеть? – спросил наконец.

– Тут такое дело. Он задолжал мне довольно сильно.

– Деньги? Сколько? Если у вас есть расписка…

– Да, вот глупая! Расписки не взяла. Только слово. Семь лет тому назад он дал мне слово, что когда пройдет двадцать лет его службы Ордену, он сложит свои полномочия судьи-палача и женится на мне. Если я его дождусь. И вот я здесь. Слово, мессир Великий Магистр, надо держать.

– Я могу снять даже магическую клятву и разорвать сплетенные нити, а слово – это просто слово. Порой лучше о нем забыть.

Мне показалось, что он не отговаривает меня, а как бы подначивает.

– Семь лет не забывала, а тут отшибет память? Ну, уж нет!

– Это ваши девичьи фантазии, которым вы решили следовать во взрослой жизни.

– Только им и надо следовать. Все остальное ерунда.

– Ну что ж… Вы сами выбрали себе пытку.

Великий магистр хлопнул в ладоши, и на пороге возник член Ордена, тот самый, что привел меня в приемную.

– Магистр Парис, проводите нашу гостью в комнаты магистра Раниера. Но не уходите далеко. Полагаю, мистресса Диана захочет вскоре покинуть нашу обитель.

Парис кивнул и вышел, я последовала за ним. Ощущение, что меня ждет какая-то гадость, все усиливалось. Мы миновали двор (послушники вновь перестали заниматься фургоном и уставились на меня, распахнув глаза) и вошли в жилой флигель. Комнаты Раниера располагались на втором этаже. Широкая галерея с колоннадой вдоль одинаковых дубовых дверей, в каждой двери по два узких застекленных окошка, выходящих на галерею. Свет выбелил камни, тени вычертили темный узор аркады на плитах. Мне вспомнился рассказ Раниера о Колесе Судьбы и Аркаде вокруг Колеса. Когда-то, очень давно, в ее ниши вставали боги Домирья, чтобы сдвинуть Колесо и даровать нашему миру Новую Судьбу.

– Здесь. – Парис остановился и постучал в дверь.

– Входи…

Голос внутри прозвучал глухо, как будто ненастоящий.

Парис распахнул дверь, но сам заходить не стал. Кивнул мне, мол, вот порог, и вот твоя Судьба. Почудилось, что он язвительно усмехнулся. Да мог бы захохотать в полный голос: я давно прозревала, что именно должна увидеть.

Итак, я вошла.

Человек в келье стоял спиной к двери, на нем была черная свободная блуза, которую обычно носят простолюдины в Дивных землях, и длинные узкие брюки из серой ткани. На столе был разложен огромный фолиант, и человек склонялся над ним. Я узнала его сутуловатые плечи – не могла не узнать – и руки. На них по-прежнему были только знаки скрещенных топоров и мечей. Значит, в своем служении Ордену он не поднялся на новую ступень.

– Светлой Судьбы, Раниер! Тебя хочет видеть магик третьего уровня.

Он обернулся на мой голос.

Да, я ожидала подлянки. Но то, что увидела, заставило сделать шаг назад к двери. Но я сдержалась и закусила губу.

Нет, черная магия не убила Раниера. Но слепленный из нее шар ударил его в грудь и пробил кожу. Если бы заряд прошел насквозь – как снес часть плеча у дяди Кенрика в Гарме, рану могли бы тут же очистить и заживить – тем более что и я, и Кенрик знали, что нужно делать. Но удар пришелся в грудь напротив сердца. Сила его была такова, что Раниер потерял сознание и грохнулся на пол, не в силах сопротивляться атаке черной мерзости, а проклятый состав излился под кожу. Защита магистра не пропустила смертельную магию внутрь тела и принялась ее выталкивать. И вытолкнула – через рот, нос и левый глаз, поскольку Раниер упал на левый бок. После чего рот оказался разорванным изнутри – нижнюю губу оторвало наполовину, а верхнюю вывернуло наизнанку, и она покрылась черными наростами, похожими на гроздья застывшей черной смолы. Но поскольку черная магия изливалась не только через рот, но и через нос, ноздри носа снесло тоже – остались две дыры в черных наростах обезображенной кожи. И, наконец, левый глаз. Сам глаз чудом уцелел, но нижнее веко оттянуло и вывернуло наизнанку, и тоже покрыло черными пузырями. На шее – там, где под кожей черная дрянь текла, ища выход, кожа потемнела и сделалась похожей на грязную сморщенную тряпку.

Семь лет назад после удара я видела кровь вокруг головы Раниера и черные извивы последков – но не разглядела лица – дядя Кенрик мгновенно прикрыл голову магистра плащом.

– Ты все же нашла меня… Упрямая. – Он сокрушенно покачал головой.

Раниер не мог говорить с помощью губ и голосовых связок – за него говорил его магический дар – отчего голос его казался искусственным, как у кукол Механического Мастера.

– Ты обещал на мне жениться, – напомнила я, – если соглашусь ждать тебя семь лет. И я ждала. Но ты не вернулся. Пришлось тащиться сюда, в Дивные земли, через гавани приморских городов на корабле. За каюту отдала два золотых. Как говорят во Флорелле: содрали двенадцать шкур.