– А чего ты ожидала? Что каждый вечер, нарядившись в пончо и сомбреро, я трясу маракасами? – вспыхнул я, но тут же подумал, что Агата вряд ли поняла хоть слово. – Мама работает, я учусь в самой обычной старшей школе, а сверстников, владеющих магией, поблизости нет.

Я зачерпнул арахисовую пасту длинной ложкой. Моя порция тыквенного пирога оказалась очень маленькой и только раздразнила аппетит.

– Ты что же, все время один? – удивилась Агата.

– Представь себе, – ответил я и, мечтая сменить тему, добавил: – Не хочешь еще сока?

Она кивнула. Не выпуская ложку изо рта, я встал и направился к холодильнику.

– Почему тогда госпожа Верховная ведьма не отправит тебя к нам в деревню? Ты бы мог хоть на каникулах увидеть, как живут люди магического мира.

Я пожал плечами и что-то промычал. Конечно, я знал ответ, но не готов был поделиться им с Агатой. Вряд ли она поймет, если я скажу, что маме кажется, будто за каждым поворотом меня поджидает опасность. Возглавив Ковен, она вообще помешалась на безопасности. Все комнаты теперь увешаны амулетами, и даже на полу в ванной начерчена защитная пентаграмма.

Я наощупь достал из холодильника стеклянную банку сока и, открутив крышку, принюхался. Еще не забродил. Облизнул ложку и проговорил:

– Осталось немного гранатового. Ты такой пьешь?

– Тащи уже сюда, – сказала Агата, залпом допивая остатки пунша из своей чашки.

Она зажгла новую свечу – предыдущая почти догорела, – и короткая вспышка осветила ее лицо. Я невольно залюбовался и едва не пролил сок на скатерть.

– Артур, послушай, – вдруг сказала Агата, подперев голову рукой. – Я никогда не спрашивала, потому что это вроде как неприлично, но… – Она замолчала. Я вопросительно поднял бровь, и она продолжила: – Но раз это и правда наш последний Хэллоуин вдвоем, может…

«Нет, нет, нет…» – Самые невероятные мысли замелькали у меня в голове с бешеной скоростью. Дыхание перехватило. «Неужели она хочет спросить о моих чувствах к ней? Вдруг и она все эти годы была влюблена в меня? Не может быть! Что, если она сейчас признается мне?.. Седой Мерлин, что тогда делать?!»

– О твоем родовом проклятье ходит столько слухов, – поговорила наконец Агата. – Откуда оно вообще взялось? И что стало с остальными мужчинами вашей семьи?

Внутри у меня будто что-то оборвалось. Я был так разочарован, что едва смог произнести:

– А, ты о проклятье…

– Если не хочешь, не рассказывай! – замахала она руками. – Извини, если это больная тема.

– Все нормально, – заверил я, отодвигая стеклянную банку с соком в центр стола, чтобы случайно не задеть ее локтем. – Ну, про ведьму и моего пра-прапрадедушку ты уже сто раз слышала, а больше я и сам ничего не знаю. Бабушка не любила поднимать эту тему, – пояснил я. – Не любила разговоров про отсутствие магии, и все такое. Как бы тебе объяснить?.. Представь, что ты птица – например, сокол. И вся твоя жизнь – полет.

– Угу, – сказала Агата, прищурившись.

– А потом – раз! – тебе обрезают крылья. И все, ты теперь обычная куропатка.

Агата прыснула, но заметив серьезное выражение моего лица, смутилась.

– Во мне есть магия, я это чувствую, но она так глубоко, что я не могу до нее добраться.

– Жуть, – сочувственно сказала Агата. – И ничего нельзя сделать?

– Как видишь, – мрачно ответил я. – Ну это ладно, прадедушке и дедушке повезло куда меньше, чем мне. Сначала прадед спятил, потом слег с лихорадкой и умер. А потом, когда родился мой отец, та же участь постигла деда.

– А почему тебе повезло? – не поняла Агата. – Или ты не боишься сойти с ума?

– Боюсь, конечно, – признался я, но добавил: – Бабушка говорила, что внезапные смерти прекратились после того, как папа… исчез.

О, мы коснулись самой больной темы. Черт бы побрал это электричество!

– Он до сих пор не прислал даже письма? И ты ничего о нем не слышал?

– Нет, – я покачал головой. – Он отправился фотографировать… Ну, это когда какой-то момент из жизни можно запечатлеть на бумаге… Хм… ладно, потом покажу тебе фотоальбом. Так вот, однажды он пошел фотографировать болотных ведьм, и больше его никто не видел. Мама думает, его похитили… или заколдовали, что еще хуже. Но мне кажется, ему просто больше понравилось плавать в озере, чем растить сына.

Я не хотел, чтобы это прозвучало чересчур серьезно, но вышло именно так.

Агата почувствовала, что мне не по себе, и нахмурилась. Она потянулась ко мне, чтобы обнять, но тут между нами, быстро взмахивая крыльями, пролетело что-то маленькое и черное.

– Не уйдеш-ш-ш-шь, мышка-ау! – промурлыкал запыхавшийся Коготок, появляясь на кухне.

Он запрыгнул на стол и, вцепившись в скатерть, проехал вместе с ней, сбивая на пол чашки и тарелки. Банка с соком покачнулась, замерла на краю стола, но потом все-таки полетела вниз. Нас с Агатой окатило кроваво-красными брызгами.