— А теперь она все такая же древняя, антикварная, но не шершавая, потому что я смыла с нее грязь. Она ведь была такой неровной из-за наслоений всякого… разного.

— А лога?!

— А что рога? Я их отреставрировала.

— А клыки?!

— И клыки тоже отреставрировала. И когти. По-моему, очень хорошо получилось, я старалась. Тебе не нравится?

— Нлавится! В том-то и дело, сьто нлавится! — нелогично воскликнула горгулья.

— Что не так? — поинтересовался папа и оценивающе осмотрел статую. — Отлично сохранившаяся нечисть в стазисе. Чем ты недовольна, Зараза?

— Тиво-тиво?! — аж подпрыгнула она.

— Как в стазисе?! — одновременно с ней спросила я.

— Это не статуя?! — изумилась амазонка.

— И правда, в стазисе… — прищурился Леандр и поводил руками в воздухе, творя нечто из магии смерти, а потому мне недоступное и непонятное.

Он был не так опытен, как папа и не мог пока обойтись без пассов.

Я переглянулась с Ирденом. Мы с ним проворонили, что Зараза притащила не статую, а горгула в стазисе. Какой конфуз.

— Не в спячке? В стазисе? — проявил любопытство Эдгар и протянул руку к статуе, но сразу же отдернул, потому что его легонько шлепнула лапкой Зараза.

— Моя каменюка, не тлогай!

— А с чего вы вообще решили, что это статуя? — задал вопрос опытный некромант. — Самая обычная нечисть, вероятно, впавшая в обычную расовую спячку и поменявшая форму на каменную. А сверху устаревшее заклинание стазиса. Его часто использовали в прошлых столетиях, особенно некроманты.

— Ну дела-а-а… — протянула я. — Папа, надо написать вестник дедушке и маме. Эта одна из статуй, который раньше было много в том месте, где они сейчас пытаются обезвредить древний артефакт. Мы все были уверены, что это просто каменная поделка с крыши дома. Не ощущалось в ней ни искр жизни, ни эманаций каких-либо заклинаний.

— Напишу, — кивнул папа. — Но сейчас-то, когда разобрались, хоть что-то видите? Смотрите, вот оно, это старинное плетение, — указал он в нужную точку.

Ну-у-у… Там не плетение, а нечто непонятное. И не ткни меня папа носом именно туда, я бы никогда не смогла сама его ни обнаружить, ни рассмотреть. Все маги перешли на магическое зрение и изучали стазис статуи. Судя по смущенным и озадаченным лицам драконов, не только я упустила его.

Алкеста сидела с ошарашенным видом. Она не владела магией, это заметно, но видела, что мы говорим правду.

— Светлая госпожа, можно известить об этом королеву Рогнеду? — обратилась она ко мне. — Это важное известие для моего народа.

— Конечно, после ужина тебе дадут писчие принадлежности, — кивнула я ей.

Сразу после ужина папа ушел писать вестники отцу и жене. Я вместе с Алкестой написала сообщение королеве. Амазонка нервничала, чувствовала себя скованно и совсем не выглядела уверенной воительницей, как это было, когда мы только познакомились.

Зараза грустила, что ей совсем не свойственно и уже вызывало тревогу. Она задумчиво рассматривала преобразившуюся статую, которая вовсе и не статуя, и иногда потирала место, где на ее лбу красовалось красное пятнышко.

Когда мы освободились, я взглядом показала на свою питомицу и мимикой изобразила, что пора вмешаться. Дракон кивнул, и мы пошли выяснять.

Я присела рядом со своей толстенькой, грустной нечистью, сгребла ее в охапку, перетащила на колени, обняла и стала просто молча покачивать. Так я успокаивала Жана-Луи, когда он был совсем маленьким. С Леандром у нас разница не такая большая, как с младшим братишкой, его я просто обнимала. А вот малого можно было тискать и брать на ручки.

Зараза затаилась, молча вздыхала и даже не дурачилась в своей обычной манере. И это определенно пугало.

Но я ничего не спрашивала и не говорила, давая ей время решить, готова ли она поделиться тем, что у нее на душе. И хотя официальная религия считает, что у нечисти и нежити души нет, но как же нет, если… ну разве моя милая ласковая горгулья не яркий пример? Да ей вон даже гражданство дали и фамилию.

Прошло минут пять, наверное, в тишине и размышлениях. Я покачивала Заразу и гладила ее по спинке. Ирден сидел рядом на диване и просто всем своим видом демонстрировал, что он с нами.

— Клара, ты ведь моя семья? — совершенно нормальным, не картавым и даже не детским голосочком тихо спросила вдруг горгулья.

Я аж вздрогнула от неожиданности, и моя рука замерла на миг, прекратив поглаживания. Горгулья напряглась…

— Да, моя хорошая, — впрочем ответила я почти сразу. — Ты теперь член моей семьи и рода Монка в целом.

— И моей тоже, — добавил Ирден и протянул ей раскрытую ладонь.

Зараза опять вздохнула и вложила заднюю лапку в нее, а передними обняла меня за шею, уткнулась в нее носом и засопела.

— Расскажешь? — тихонечко спросила я. — Что тебя так расстроило?

— Дедушка был злюка, — сказала она, чуть отстранившись. — И папа был злюка. И все дяди были такие. И бабушка очень строгая. И мама ругалась на меня всегда. Горгульи обычно бывают… А я так не хотела. Я хотела радости, веселья, и чтобы все вокруг добрые и милые… И несколько раз сбегала из гнезда. Только я была некрасивая и глупая. Молодая. И неуклюжая, толстая. Меня ловили. Возвращали в гнездо и в стаю. Нас было много когда-то. Вожак меня наказал однажды. Сильно. Было очень больно, я плакала. У меня на голове рана была. Но я же нечисть, мы быстро регенерируем. Я и забыла о том наказании. Вспомнила только когда проснулась у тебя. Я голенькая была, розовенькая, красивая. А пятнышко на лбу…