– Поклянитесь, что стреляете холостыми!

Они только рассмеялись мне в ответ.

– Давайте заключим договор! – предложил я, подняв руки. – Я перестаю копать, а вы, вместо того чтобы стрелять, растолкуете мне все, что надо знать об этом самом Mystere.

– Вы воображаете, что понимаете значение этого слова? – спросил Арман.

Раздался новый выстрел, и я заработал киркой еще быстрее. Если яма окажется достаточно глубокой, мне, по крайней мере, не будут грозить пули. Разрыхлив киркой землю, я схватился за лопату.

– Не так, кандидат! – закричал мне Арман. – Землю надо откидывать лопатой в сторону врага, тогда за получившейся насыпью вы быстрее окажетесь под укрытием.

Я было замер на минуту, чтобы переварить полученный урок, но тут раздался еще один выстрел, и моя лопата заработала с удвоенной быстротой.

Человек не знает, как трудно вырыть яму, в которую может поместиться все его тело, до тех пор, пока перед ним не встанет такая задача. Из-под земли показались корни в руку толщиной.

– Тут корни! – закричал я в отчаянии. – Что мне с ними делать?

Все мои замечания чрезвычайно их забавляли.

– Совершенно естественно, где же им еще быть! Представьте себе, такова странная особенность французской почвы: корни в ней всегда под землей, а не над ней, – проговорил, сдерживая смех, Арман, снова заряжая ружье шомполом.

– Не найдется ли у вас ножничек? – закричал Зенон, продолжая шутку брата. – Неужели нет? Какая жалость! Тогда вы понимаете, чем вам предстоит заниматься сегодня перед сном: точить лопату для выполнения этой священной задачи.

Я продолжал копать, стоя на карачках, чтобы хоть как-то укрыться от пуль. Выстрел за выстрелом. Одна из пуль коснулась земли так близко от моей головы, что на мой шлем обрушился град камешков. Наконец мне удалось вырыть воронку, в которой я кое-как помещался. Дыхание у меня перехватывало, сил больше не было. Арман подошел ко мне и сказал:

– Кандидат, переоденьтесь, вымойте лицо и подмышки и отправляйтесь в классную комнату.

Я обессилел, но в этот первый день моей учебы после «Полевой практики» мне пришлось вернуться к теоретическим материям.

Предмет «Подчиняться и командовать» был построен вокруг изречения кого-то из древних, то ли Энния, то ли Аппиана, то ли еще кого-то из этих римлян или греков: «Прежде чем начать командовать, научись подчиняться» [12] . Тема эта была неким приложением к занятиям полевой практикой. Мои наставники думали, что, только когда мои руки покроются волдырями от работы лопатой, я пойму, чего можно требовать от человека, а чего нельзя.

Что сказать об уроках истории? Для Дюкруа «всемирная» история ограничивалась историей Франции. Говорили ли мы о чем-нибудь еще? Ну да, конечно, – о Франции. А где-то там, вдали, за пределами королевства, оставался крошечный уголок, именуемый «миром», но его можно было и не принимать в расчет. Ему посвящалась лишь десятая часть курса, и интересовали моих наставников только некоторые эпизоды: например, когда парфяне осаждали Пальмиру или когда Катон в римском Сенате заявлял, что римляне соберут хороший урожай варварских смокв, лишь когда земли Карфагена будут засеяны солью. Сначала я попытался было им возражать, но, когда Зенон со всей серьезностью стал доказывать, что в венах Архимедекса [13] (именно так они произносили и писали это имя) текла кровь галлов, я решил не тратить своих сил впустую. Большинство французов – люди более широких взглядов, чем принято думать. Но не стоит даже пытаться донести до их сознания мнение некоторых сведущих в своем деле картографов, согласно которому Париж, скорее всего, не является географическим центром планеты Земля. Они не станут даже с вами спорить, а просто сочтут вас несчастным идиотом.

Как истинные французы, они начали с осады Алезии [14] . Юлий Цезарь окружил город тридцатикилометровым частоколом и построил второе, внешнее кольцо осады вдвое длиннее первого, чтобы не позволить осажденным получить подкрепление. Ну на что мне сдались эта Алезия и Цезарь с Верцингеторигом? [15] Как я ни старался, после бесконечного дня глаза мои слипались, а руки налились тяжестью. О, как я был счастлив, когда моим мучениям настал конец! Прежде чем отправиться ужинать, я спросил:

– Вы что, по-настоящему в меня целились?

– Скажем так, – объяснил Зенон, – мы пытаемся представить себе настоящее поле сражения, покрытое дымом, который мешает солдатам ориентироваться. Мы целимся как следует не каждый раз.

– Но вы же могли меня убить! На расстоянии тридцати метров эти ружья могут подвести.

Братья пожали плечами и продолжили разговаривать между собой. Любопытные типы эти Дюкруа!

Обычно я ужинал на кухне в полном одиночестве. Когда я садился за стол, вся прислуга уже давно спала. В уголке для меня оставили фрукты и маленький горшочек. Мне пришлось самому налить себе похлебку в тарелку, и я почувствовал, как дрожат мои пальцы, натертые рукоятками лопат и кирок. От шлема кожу на голове так саднило, точно я несколько часов носил терновый венец. Ближе к полуночи, когда я спокойно жевал яблоко, вдруг появился Арман.

– Кандидат, отправляйтесь в поле.

– Вы, наверное, шутите, – вырвалось у меня. – Я смертельно устал!

– Мне кажется, что учебный план не вызвал у вас возражений, – сказал Арман. – Вы считаете, что неприятеля волнует ваше физическое или моральное состояние? – Он осмотрел мою голову. – Советую вам обвязывать голову тонким платком, прежде чем надевать шлем. Для этого изобрели шелковые платки. Allez [16] .

И мы отправились в поле.