Смотрю на неё. Глаза покраснели, веки чуть припухли. Волосы отросли совсем, коса толстая, до пояса уже, наверное. Красивые у неё волосы, густые, тёмные, мне нравилось их перебирать. Вспомнил и пальцы свело желанием прикоснуться.

– Ты тоже доела, давай отвезу тебя домой.

Деньги бросил на стол, рассчитываясь за оба заказа.

– Не нужно, я сама.

– Я тебя в таком состоянии не отпущу. Вставай.

Поднялся сам. Подал ей руку. Она посмотрела на меня снизу вверх, вздохнула.

– Ты же не отстанешь, да?

– Ты права.

Последний раз мы виделись с ней весной. Все цвело, а сад посаженный ею и сейчас цветёт. Сейчас – начало января, позади длинные новогодние каникулы. На Полине лёгкая дубленка, которую она не стала снимать, расстегнула только.

– Полина, – напомнил о себе я.

Она снова вздохнула, словно решаясь, а затем встала. Не приняв предложенную руку, тяжело поднялась, словно это требовало от неё много усилий. И понятно, почему – из расстегнутой дублёнки торчал живот. Беременный.

Поднялась я с трудом. Мой живот был очень даже небольшой, по сравнению с другими беременными. Но вставать всегда тяжело было. Я бы сидела и прятала его до самого вечера, но это не выход из ситуации. Мы живём в одном городе. Рано или поздно, встреча, которая неприятна нам обоим, случилась бы. Лучше сразу все точки над и расставить и пытаться жить дальше.

– Ты беременна? – спросил он внезапно охрипшим голосом.

Я горько улыбнулась – словно трудно поверить глазам своим.

– Да, – ответила я. – И поэтому меня лучше не провожать. У каждого из нас теперь своя отдельная жизнь.

В его глазах – растерянность. Такой смешной стал на мгновение, словно десяток лет сбросил и ему снова двадцать один, и мы только познакомились, и так влюблены сильно, что чувства нас самих пугают. Тогда я твёрдо была уверена – это будут либо отношения на всю жизнь, либо самый болезненный мой разрыв из тех что были и будут. И как видите, кольца на моем пальце нет.

– Кто отец?

– Это не имеет для тебя никакого значения.

Слова дались с трудом. И снова плакать хочется. Но при своём бывшем я плакать не буду. Он недостоин моих слез. Он бросил меня дважды. Первый раз – когда не поверил в мою верность семь лет назад. Второй – несколько месяцев назад, когда тихо ушёл, пока спала, после проведённой вместе ночи, случившейся так внезапно.

– Полина…

– Прощай, Кирюш.

Первый раз за столько лет назвала Кирюшкой. Это он прошлый им был, этот – почти незнакомый, слишком богатый, слишком сильный. Чужой.

Обошла его, он так и не сдвинулся с места. Тянуло обернуться, убедиться, смотрит ли мне вслед. Ребёнок, дочка, я же знаю, толкнула меня изнутри так сильно, что я едва сдержала вскрик.

– Потерпи, милая, – попросила я. – пять недель всего осталось..

Коснулась живота, успокаивая, замерла на мгновение. И вдруг подумала о том, что он мог бы не спрашивать. Просто взять и предположить – ребёнок его. Господи, это же логично – была близость, может быть и беременность. Но он даже подумать об этом не смог, это просто не уложилось в его голове.

И осознавать это – чертовски обидно.

Я не стала вызывать такси, пусть и отекли ноги. Экономия никогда не будет лишней, мне ещё долго в декрете сидеть. А ещё – все эти месяцы я старательно избегала центра, боясь встретить Кирилла. А если уж страшная встреча произошла, можно и погулять.

Я хотела купить платье. Не себе – малышке. От вида Кирилла я так стрессанула, что напрочь забыла о том, из-за чего начала плакать. Всё померкло. Теперь можно просто радоваться – будет дочка. И купить ей первое платье.

В магазине, в этом роскошном изобилии и великолепии я точно осознала – девочка. На платья смотрю и дыхание перехватывает. И глядя на ценники – тоже. Господи, да у меня самой платья дешевле! Но на первом платье экономить не хотелось. Хотя мама бы сказала – глупости. Малышка вырастет через месяц. Стоит ли так тратиться?

А вот если бы рядом бы Кирилл… О, я помню его отлично. Он бы набрал целый ворох, ведь ценники – ерунда. Только Кирилл не знает, что у него будет дочка. И не узнает, он нас больше не достоин. Мысли мои были верны, но от обиды все равно дыхание перехватило.