К больничке подъезжаем, Антоха мой стоит. Народу приволок. Каталку катят. Я Дашку из тачки достаю, на каталку кладу и к больнице бежим все.

— Срок какой? — в ступор впадаю.

— Рано ей ещё. Через месяц должна была родить. — Антоха отвечает.

— Вы муж?

— Нет он. — Антоха на меня показывает, а я где-то не тут. Потерялся.

В больничку заезжаем. У меня что-то спрашивают, Антоха все отвечает. Дашку увозят, а меня в коридоре оставляют.

Ритка тут нарисовалась. От куда? Не видел её.

Все кружится. Как в тумане каком-то. Медсестра ко мне подходит, бумаги мне сует, а я не соображаю.

— Че за херь?

— Подпишите согласие.

— На что?

— На вмешательство, на переливание крови. Вот тут ещё нужно галочку поставить и роспись. Кто в приоритете мать или ребенок?

— Я не понимаю?

— Кого в первую очередь спасаем мать или ребенка? — Взрываюсь. Ору что-то. А она мне, успокойтесь говорит. — Подпишите.

— Обеих. Обеих моих девочек.

Тут Ритка передо мной нарисовалась, как зарядит мне по морде. Я включился сразу. Картинка четко, мозги варить начинают.

— Богдан, думай.

— Дашка молодая, ещё родит. — Антоха херню какую-то несет. Не слушаю.

— Не слушай его. Ты сам знаешь всё. — В лицо мне смотрит. Я бумаги хватаю.

— Дочку сначала, а Дашка у меня сильная, она ещё поборется.

Папку ей отдаю, она за двери уходит. Я в коридоре стою не знаю, что делать.

— Пойдем Богдан. Они выйдут. Пойдем, сядем.

На стул падаю. По сторонам смотрю. Зверь сидит в углу, охрана его. Мои пацаны подскочили. Антоха мне воду протягивает, жадно глотаю. Назад наклоняюсь, глаза закрываю. Сижу и мысли сраные из башки выгоняю.

Минут сорок наверно прошло. Врач вышел.

Я подскакиваю, все его окружаем.

— Дочка у вас. Три пятьсот. Дышит сама, хоть и недоношенная. — Порадоваться не успеваю. Другое интересует.

— Даша как?

— На операционном столе произошла отставка сердца…

Земля из-под ног ушла. Воздух не вдохнуть, будто кончился весь. Писк в ушах. Доктор продолжает:

— Сразу реанимировали. Стабильна. Переливание сделали. Дышит сама. В сознание пока не пришла, отвезли в реанимацию. Немного понаблюдаем и переведут в палату.

Шаг назад делаю. Антоха мне что-то говорит, а я по коридору иду.

— Майор, куда пошел?

— Щас Антох. Щас приду. Пять сек дай мне.

Еле до улицы добираюсь. Воздух вдыхаю. Вроде бы и поплакал, но не выходит. Просто иду. Прямо. Иду и иду. До лавки дошел, где с Дашкой сидели. Сел на лавку. Сижу. Голову вниз опустил.

Лицо руками закрыл, накатило…

Глава заключительная

ОНА

Глаза открываю. Тихо так. Прокручиваю в голове последнее, что помню. Мысли гоню, не хочу принимать реальность.

Голову опускаю, животика нет моего, а значит прокесарили.

Сколько время?

Темно на улице. Ночь? Вечер? Где все?

Палату оглядываю, Богдан вижу. Сидит так смешно, спит.

Немного откашливаюсь, чтобы сказать.

— Майор, подъем! — выходит не громко, но он как подскочит. Я смеюсь, смеяться больно немного.

Ко мне подбегает, глаза полны ужаса. Ни слова не говорит, целовать меня начинает.

— Напугала ты меня, кукла.

— Да ты вроде не из пугливых был.

— И я так думал. А у нас теперь дочка есть.

— Где она?

— Медсестра утащила. Сказала принесет скоро. Дашка, она такая красивая, прям как ты. На меня вообще не похожа. Я ее взял, смотрю, а она злится, я тебе реально говорю. Вот такими же глазищами дикими, как у тебя смотрит. Мне точно сын нужен. Я че с вами двумя делать буду? И Тома еще эта. Три получается. Засада полная.

На Богдана смотрю, смех не сдерживаю. Он, как Антоха тогда, все подряд несет. Переволновался бедняга.

— Чем там дело закончилось? Ну в доме том?

— Все нормально. Поговорили и разъехались. — Знаю, что врем мне, но делаю вид, что поверила.

— А со мной что было?

— Тоже ниче страшного. Это тебе сделали, как его, кесарево. И все, вот проснулась. Док говорил к утру, а ты сейчас.

— А сколько время?

— Двенадцать доходит.

Тут медсестра в палату заходит. Сверток мой дорогой несет.

— Вы пока ляльку свою держите, а я доктора позову. Вас осмотреть нужно.