Её слова прозвучали тихо, но твёрдо. Пётр посмотрел на неё, его взгляд встретился с её глазами, полными поддержки и веры.

– Спасибо, Верочка, – тихо произнёс он, и в его голосе теперь звучала настоящая благодарность.

Верочка быстро активировала пульт, её пальцы летали над клавишами с такой точностью и решимостью, что казалось, будто она была сама частью системы. Она отдала короткий приказ одному из операторов на линии, и тот мгновенно начал устанавливать соединение. Пётр стоял рядом, его сердце билось сильнее, чем когда-либо прежде. Он чувствовал, как в груди нарастает давление, как каждый удар сердца отдаётся эхом в его ушах.

Взгляд его устремился на мерцающий экран, где постепенно начала разворачиваться голограмма овального кабинета Белого дома. Президент США сидел за своим столом, окружённый советниками, их лица казались погружёнными в очередное обсуждение, но внезапно что-то изменилось. Время как будто замерло, когда перед ними материализовалась голограмма Петра – внушительная фигура в чёрных латах, возвышающаяся прямо перед президентом.

Пётр сам не ожидал такого эффекта. Его броня, сверкающая в тусклом свете кабинета, делала его фигурой, больше похожей на мифическое существо, чем на человека. Но сейчас это было частью его стратегии – показать свою силу, уверенность и могущество, даже если внутри него бурлили страхи и сомнения. Президент и все присутствующие в кабинете замерли в немом шоке, их лица выражали смесь удивления и страха. Никто не ожидал увидеть нечто столь неожиданное и в то же время угрожающее. Сцена напоминала сюжет фантастического фильма, но это была реальность, более странная и пугающая, чем любой вымысел.

Тишина заполнила пространство, словно весь воздух был высосан из комнаты. Напряжение становилось ощутимым физически. Совещание, которое ещё минуту назад шло своим чередом, мгновенно остановилось. Все взоры оказались прикованы к голограмме Петра, который, стоя перед ними, казался воплощением силы и власти.

Президент, осознавая, что он оказался в центре невообразимой ситуации, с трудом сохранял самообладание. Его руки слегка задрожали, но он быстро собрался, пытаясь не показать своего волнения. Он оглядел своих советников, их лица бледны, глаза расширены от ужаса и недоумения.

Президент медленно повернулся к голограмме Петра, и его взгляд, настороженный и растерянный, полон внутренней борьбы. Он пытался понять, что происходит. Кто это? Что это? Его мир, в котором он контролировал всё – каждый шаг, каждое слово своих советников, каждое решение – внезапно начал рушиться. Это была не просто неожиданность, это была угроза, которая зарождалась перед его глазами. Угроза, которую он не мог ни предвидеть, ни контролировать.

Он стиснул челюсти, его руки на мгновение задрожали от ярости, но быстро взял себя в руки. Посмотрел на своих советников, которые так же ошеломлены. Они смотрели на него с надеждой, что вот он разберётся и разрулит нестандартную ситуацию.

– Что это такое? Уберите, вздумали мне тут «Звёздные войны» демонстрировать? – голос президента звучал резко, почти истерично. Он старался вернуть контроль над ситуацией, хотя внутри него начало зарождаться чувство полной беспомощности.

Голограмма Петра, возвышающаяся перед ним в своём чёрном доспехе, оставалась неподвижной. Его фигура казалась холодной и безэмоциональной, но вместе с тем она источала нечто большее – неоспоримую силу, которая превосходила всё, что когда-либо видел президент. Эта сила пронизывала пространство, словно невидимая энергия, которую нельзя было ни контролировать, ни подавить.

Пётр заговорил холодным и бесстрастным голосом, таким же, как его внешний вид:

– Добрый день, господин президент. Убрать не получится. Позвольте представиться: Литон, главнокомандующий флотом цивилизации Иджи.

Слова Петра эхом разнеслись по овальному кабинету, и их вес ощущался в каждой клетке тела президента. Он нахмурился, и гнев начал подниматься из глубин его души. Это был не просто гнев – это было осознание того, что контроль ускользает из его рук. Гнев на то, что кто-то, неизвестный ему, вторгся в его мир, нарушив привычный порядок вещей. Он привык к власти, привык диктовать условия, а теперь перед ним стоял кто-то, кто, похоже, пришёл, чтобы навязать свои собственные правила.

– Какой главнокомандующий? Кто разрешил? Уберите это сейчас же! – потребовал президент, его голос стал резким, почти визжащим. Он оглядел своих специалистов, ожидая, что кто-то из них найдёт решение, но в их глазах отражалась тревога. Они отчаянно пытались устранить это «нарушение», их руки лихорадочно скользили по клавиатурам, но всё тщетно. Лица специалистов становились всё более напряжёнными, когда они осознали, что ничего не могут сделать.

Пётр смотрел на президента сквозь зеркальный щиток тактического шлема, его взгляд как ледяное зеркало, в котором отражалась уверенность в своём превосходстве.

– Я же предупреждал, – продолжал он, его голос оставался спокойным, но в нём слышалась стальная уверенность, как у человека, который знает, что он полностью контролирует ситуацию. – Итак, вы готовы выслушать меня?

Президент, до конца не веря в то, что происходит, попытался взять себя в руки. Его руки всё ещё дрожали, и он почувствовал, как напряжение нарастает в груди. Он не привык к такому – его всегда окружала власть и контроль, но сейчас он был вынужден столкнуться с чем-то, что разрушало его привычный мир. В его голове роились вопросы: «Что это? Кто это? Почему я ничего не могу сделать?»