– А ты кто? Какая специальность у тебя?

– Я – репортер! – приосанившись, сообщил Зеркальный Грунт. – Я запечатлеваю дух тех, кто сюда попадает, и показываю отражение Дереву. Для нашего мира такое фото – что-то вроде вашего удостоверения личности. Хочешь, запечатлею тебя? – спросил он, нетерпеливо переминаясь на своих тоненьких ножках.

– Ну, давай…

Грунт приблизился. В его голове-зеркале замелькали, закрутились, засверкали крохотные частицы – и, наконец, сложились в образ. На темном фоне Лиля увидела силуэт девочки. Ее лицо было закрыто руками.

– Уффф. То-то я так устал, обрабатывая твое отражение! Столько тяжести и печали… Как ты вообще здесь оказалась?

– Меня привел Франциск Сананго.

– Сам Дедушка Сананго? – от удивления Зеркальный Грунт присел, и по его голове-экрану побежали какие-то зигзаги. – Ну, ему виднее! В общем, я передам твою фотографию, куда следует. Дерево будет ждать тебя. Ты почувствуешь его зов.

– В смысле – ждать? Я не собираюсь никуда уходить. Уверена, для меня здесь тоже найдется работа!

– Конечно, найдется. Но не сейчас. Ты пришла сюда не сама, а по тропе, которую проложил Дедушка. Это значит, что ты не сможешь долго выдержать вибрацию нашего мира. Чтобы оставаться здесь столько, сколько захочешь, тебе придется самой проложить сюда путь. Твой дух – он указал на изображение, – должен открыть глаза! Ну вот, кажется, все. Прости, мне пора бежать. Желаю удачи!

Он сложил у груди свои ручки-веточки, оттолкнулся и взлетел, скрывшись в листьях золотой кроны.

– Мой дух должен открыть глаза… Значит, они закрыты?

Ответ пришел мгновенно. Перед ней развернулась картина: холодное, темное зимнее утро; она стоит и смотрит в яму, бросая горсть земли на гроб. «Я не хочу жить!», – кричит голос внутри нее.

Золотой свет исчез, и Лиля обнаружила, что стремительно падает. Пространство скручивалось в воронку, тьма сгущалась. Теперь Лиля видела, что воронка сплетена из огромных черных змей. «Он тебе говорил, что умирает, а ты даже слушать не стала!», – раскрыв оскаленные пасти, шипели они. «Ты его предала, поэтому он умер!». «Ты больше никогда с ним не встретишься!».

– Кто вы? – задыхаясь, спросила Лиля.

– Смотрите-ка, она нас не узнает! – шипение змей наполнилось злорадством. – Ты сама нас так раскормила! А теперь добровольно в наш мир пожаловала!

Змей становилось все больше, казалось, они заполнили все пространство. «Ом мани пеме хунг», – с трудом прошептала Лиля, но свист ветра заглушил ее слова.

– Даже не пытайся! Здесь тебе никто не поможет! – шипели змеи. – Ты хоть понимаешь, что сделала, когда сюда сунулась? Ты предала всех своих Учителей, нарушила все обещания. Ты сама обрубила связь с ними. Как тебя только угораздило?

– Меня привел Дракон…

– Ну и где сейчас этот твой Дракон? Думаешь, ему есть до тебя дело? Это ж надо быть такой дурой!

С каждой секундой Лиля чувствовала, как падение лишает ее сил, как ядовитое шипение змей парализует ее волю.

«Мне отсюда не выбраться… ну и ладно», – подумала Лиля, и в тот же момент услышала звук. Он походил на звучание труб и раздавался не извне, и внутри нее. Она чувствовала его вибрацию в солнечном сплетении. По мере того, как Лиля прислушивалась к звуку, он усиливался, наполняя ее силой и как будто собирая заново. Когда звук вырвался за пределы ее тела, туман вспыхнул темно-фиолетовым светом, и змеи, зашипев так, будто им всем разом наступили на хвосты, исчезли. Падение прекратилось.

Из воздуха соткался Дракон. Он раздул щеки и фыркнул «Шуууххх!», выпуская из пасти фонтаны брызг. Их разноцветные россыпи заполнили пространство, распространяя вокруг освежающий цветочный аромат и рассеивая следы кошмара. Перед ней зажглась яркая, полная Луна.

***

Лиля обнаружила себя на террасе. Напротив восседал Дракон – в том же обличии, что и до начала путешествия. Разве что теперь сквозь него просвечивали не корабли, а звезды.

Лиля глубоко вдохнула. «Какая свежесть! Так бывает только после весенней грозы». Дракон протянул ей бокал минеральной воды с кусочком лимона.

– Никогда бы не подумала, что свет может быть таким темным, – помолчав, сказала она.

– Люди взяли у нас основную идею, но, как обычно, все перепутали. То, что в вашем мире выглядит светлым – вовсе не обязательно свет, а то, что темным – не обязательно тьма. Свет – это ясное пространство, а тьма – нагромождения заблуждений, этот свет заслоняющих. Туман ненависти – темный, и растворяется он таким же светом. Вот и все.

Лиля подожгла ментоловую сигарету, медленно затянулась и прислушалась к плеску волн.