40 минут в маршрутке из одного города в другой показались целой вечностью. Тоби, как всегда, задумчиво и спокойно смотрел в окно – как у него это получается? Я же не могла усидеть на месте. Стопы ног бесцельно блуждали туда-сюда. Новенькие цветные кеды со сверкающей белой подошвой воняли на весь автобус резиной.

Солнце в самом конце августа всегда такое необычное. У него, у этого августовского солнца, есть название. Но сколько бы лет ни прошло, я не могу вспомнить, какое. Оно всегда вертится на языке, это неизвестное, но почему-то такое важное слово. Исследовав все уголки моего рта, оно в итоге превращается в солнечный зайчик, который быстро прыгает по грязному полу, грубым и угрюмым лицам пассажиров маршрутки, по полным пакетам барахла, которому суждено доживать свой век на пыльном балконе. Просто смотришь на этот солнечный зайчик, забыв обо всём. А потом он просто исчезает, а ты… а ты и не заметила этого – отвлеклась на что-то другое.

Это слово – молодость.

Добрались до места назначения мы за час до начала концерта. Но ребята в цветастых черных одеждах (что это можно понять, только взглянув на «моду» рокеров тех времён, поэтому я даже не буду пытаться описывать) толпились на входе, разбившись на компашки. Мы подошли ближе, но наших знакомых там ещё не было, поэтому сели чуть поодаль на лавочку. И тут моё сердце словно остановилось – я увидела «его». Он шёл в окружении трёх девушек, у одной из которых были яркие красные волосы. Я столько раз хотела получить подобный оттенок, но у меня получался только деревенский фиолетовый, да и смывался он за пару недель. Было обидно, ведь если бы мама купила краску получше, я бы тоже могла ходить с такими красивыми волосами и привлекать его внимание. Он прошёл мимо и даже не посмотрел в нашу сторону. Мою внезапно накатившую грусть прервали знакомые.

Ритуал приветствия рокеров был не менее сложен, чем у французских королей, поэтому мои мысли поплыли в другую сторону. Нужно было вспомнить, с кем здороваться за руку, с кем – сначала постукивать по кулачку, потом бить пять, с кем – целоваться в щёку, с кем стоит заранее напрячься – ведь тебя, если человек в хорошем настроении, будет заточать в тиски непроизвольно потолстевших подростковых рук и поднимать вверх. Пиво нам ещё не продавали, и мы с радостью набросились на стаканчики, предложенные нам старшими.

Я почувствовала, будто упала спиной в бассейн. Тоби, который стоял сзади, облил меня с головы до ног им.

– Прости, я случайно! – я сняла куртку, чтобы протереть майку, а маркер начал размазываться. Мгновенно на белой футболке появились тёмные полосы. Ещё и ужасный запах заложил нос.

Я орала на Тоби, а он потупил взгляд. Он, сцепив зубы, только смог вымолвить:

– Пойдём, отойдём.

Предчувствуя, как устрою ему сейчас полный разнос, морщась от попадающих на волоски в носу кислых молекул пива, я ковыляла за ним за дом. Он начал говорить сразу:

– Он тебе не подходит, ты не видишь, как он ублюдок? Ему нет до тебя дела! А ты просто позоришься, высматривая его в толпе! – орал Тоби.

Все мои подготовленные аргументы о том, что он, похоже, сделал это неслучайно, оказались не нужны. Я встала, демонстративно кинув куртку на лавку, и побежала на остановку.

После этого поступка я перестала общаться с Тоби. Я не буду врать и говорить, что его поведение тогда уж слишком сильно задело меня. Влюблённости молодой девчонки так стремительно меняются, порой даже в течение одного дня, поэтому, раз мне стало уже всё равно на того парня, то мне стало и почти всё равно на поступок Тоби. Это кажется сейчас логичным.

Но вот тогда – нет уж. Когда ты подросток, весь мир для тебя делится только на белое и чёрное, никаких оттенков. Один плохой поступок перечёркивает все хорошие, так же как и один хороший может заставить забыть обо всех плохих. Я навсегда перестала общаться с такими интересными, добрыми и действительно хорошими людьми из-за банальных причин, например, просто потому что в какой-то момент они предпочли пойти на день рождения своей бабушки, а не погулять со мной. Но в то же время в моей жизни на десятилетия поселились самые дерьмовые обитатели, которые стали «своими» просто потому, что на наших плеерах играла одинаковая рокерская песня.

Но потом я поняла, что всё это спланировала я сама. В последние месяцы перед ссорой я даже ждала от него какой-то такой ужасный поступок, после которого я смогла бы с лёгкостью поставить крест на нашем общении. Снять с себя ответственность – как модно говорить.

Я понимала, что в скором времени у меня появится масса новых занятий, среди которых найти время на Тоби будет трудно. И они появились. Новые друзья, первые знакомства с сигаретами и алкоголем, да и мальчики уже начали в подворотнях целоваться не с другими девушками, а со мной. Я поняла, что даже если я буду полностью залита горьким пивом, то мальчики всё равно будут целовать меня. И яркие волосы, стильная куртка мне не нужны для этого.

Через пару лет я открыла интересную пору своей жизни – университет. Я бы могла сказать, читай как «наврать», что пора эта – лучшая из-за того, что я дорвалась до знаний и активно их хватала, вырывая ценные слова изо ртов преподавателей. Но сами вы понимаете, до чего я там, наконец, вдали от дома и от мамской гиперопеки, дорвалась. Безграничная свобода – я смогла наконец начать делать всё, что хотела, и не прятаться. Курила на парапетах, чтобы видели все преподаватели, целовалась у общажных ворот с видом на окна вахтёрши. И пила, пила, пила, а потом просто шла домой, а не тратила полчаса на поиски листиков, которые нужно было съесть минимум килограмм, чтобы заглушить кислый аромат алкоголя.

Конец ознакомительного фрагмента.