— Простите, что звоню вам домой, Мосс, — извинилась Эрика.

— Да все нормально, босс. Что-то случилось?

— Сегодня все куда-то разбежались.

— Ну да, — отвечала Мосс, помедлив в смущении. — Извините, что так вышло. Я думала, вы будете заняты с Маршем.

— Так и было. Хорошо провели день?

— Да. Сходили в Сент-Джеймсский парк. Там чудесно.

— Говорить можете?

— Да. Только что закончила читать Джейкобу «Голодную гусеницу» [56] , и теперь страсть как хочу салата — такого со мной еще не бывало.

— А я читаю один из романов о старшем инспекторе Бартоломью, о котором пишет… писал Стивен Линли.

— Хотите организовать клуб книголюбов? — спросила Мосс.

— Очень смешно. Нет, я начала читать «Из моих охладевших рук», и, знаете, очень неприятная книга…

— В каком смысле?

— Я спокойно отношусь к кровавым сценам, но здесь просто жуть. Серийный убийца по ночам похищает женщин, запирает их в подвале и там истязает.

— Нечто вроде «Молчания ягнят»?

— Нет, в «Молчании ягнят» насилие описывается элегантно и сдержанно. А здесь сплошной порносадизм. Я только что с трудом продралась через многостраничную серию длительных, затяжных красочных изнасилований, в промежутках между которыми убийца льет кипяток на голые тела своих жертв.

— Ни фига себе.

— Такое впечатление, что он тащится, описывая все это… Вот мне и подумалось, а что, если Ночной Охотник убил Стивена из-за его отношения к женщинам?

— Мне казалось, согласно новой версии, Стивена убил Айзек Стронг? И вас вроде бы отстранили от этого дела?

— Мосс, а вы сами-то верите, что Айзек может быть убийцей?

— Нет. Хотя я его не так хорошо знаю.

— Мосс, я ведь была на месте преступления. И там все указывало на то, что убийца тот же. Я только что в Google задала поиск на Стивена Линли и выяснила, что его книги продаются бешеными тиражами, но в литературных кругах отношение к нему очень неоднозначное. Многих возмущают его описания насилия по отношению к женщинам; раздаются призывы к бойкоту его книг. А может, это и есть та самая ниточка? Что, если какая-то из его книг вдохновила кого-то на насилие над Ночным Охотником? По телефону она мне сказала, что ее истязал муж, и она собиралась его убить, но он умер сам.

— Хорошая версия, босс. Значит, вы пытаетесь вычислить убийцу по детективу? — спросила Мосс.

— Просто получается, что мы толком не задумывались о мотиве преступлений. Потратили впустую время, считая, что с Грегори Манро расправился отвергнутый любовник; в случае с Джеком Хартом нам затмила глаза его публичность.

— Да, но есть одна проблема, босс. Нас отстранили от расследования данного дела. Меня временно откомандировали в отдел по размещению камер видеонаблюдения, — сообщила Мосс.

— А Питерсон?

— Не знаю. Слышала, его тоже куда-то направили, но куда — точно не знаю.

— Ну, а я в отпуске, — сыронизировала Эрика.

— Тогда, может, займетесь тем, что обычно делают на отдыхе? Навестите друзей… Например, повидайтесь с Айзеком. Если не можете сейчас быть полицейским, будьте другом.

Эрика стояла в очереди на досмотр в центре для посетителей тюрьмы Белмарш, размещавшемся в длинном низком сыром бетонном здании. Для сорока человек, столпившихся перед металлодетекторами, здесь было тесно. На улице лил дождь; высокие узкие окна запотели. Зловоние влажных потных тел и аромат духов смешивались с едким запахом шампуня для пола. Из посетителей очень немногие пришли по одному. В лицах некоторых, впервые пришедших навестить друзей или любимых, читалось потрясение. Шумная группа жен арестантов с орущими детьми выкладывала перед металлодетекторами принесенные вещи. Одну из мамаш охранник попросил снять с ребенка подгузник — вдруг там что-то спрятано. Она отказалась.

После того как все прошли досмотр, какое-то время они снова ждали в длинной приемной. Затем посетителей провели в помещение, похожее на огромный спортзал, где стояли ряды пластиковых столов и стульев. Когда Эрика вошла туда, все арестанты сидели неподвижно. На них были желтые пояса, чтобы они после свидания не сбежали, смешавшись с посетителями.

Айзека она нашла за столом в конце третьего ряда. Его внешний вид ее шокировал: глаза воспаленные, в обрамлении темных кругов. Его обычно прилизанные волосы были всклокочены, на лице — порезы от бритвы.

— Я так рад тебя видеть, — произнес он.

— Мне очень жаль, что Стивен погиб. Соболезную, — сказала Эрика.

Айзек пытливо смотрел ей в глаза.

— Спасибо. Что привело тебя сюда?

— Я пришла как друг. — Эрика накрыла ладонью его руку. Она была холодная и влажная, а сам Айзек дрожал. — Прости, что не навестила раньше.

— Здесь сущий кошмар. Грязь, крики, постоянные угрозы насилия, все время чувствую себя в опасности, — прошептал он. — Я не убивал. Поверь, прошу тебя, я не убивал… Ты ведь мне веришь, да?

— Да, верю, — чуть помедлив, ответила Эрика.

— Я узнал, что он ходит в сауну для геев у Ватерлоо. Сношается с парнями просто так — не предохраняясь. Я это подозревал и припер его к стенке, а он сказал, что посещает тренажерный зал. Потом этот идиот взял мой айпод и забыл его в сауне, в шкафчике оставил. И мне оттуда позвонили… Полагаю, тебе известно, что я по телефону грозился его убить?

— Да.

— Но я не убивал. Я его не убивал. Я пришел к Стивену, чтобы устроить ему взбучку, открыл дверь своим ключом и… — Голос Айзека сорвался, глаза наполнились слезами, и на стол с тихими шлепками упало несколько капель. Он вытер их рукавом.