— Мы же у тебя в кабинете, дверь закрыта, — прищурился он, развернул ее назад и снова положил ей руки на плечи.

— Это все из-за твоей кровати. Я не привыкла спать на таком мягком матрасе, — пожаловалась она, запрокидывая голову и чувствуя, как плечи расслабляются.

— Эрика, это очень дорогой матрас с эффектом памяти.

Как раз когда Эрика отвечала, что ему не хватает упругости, в комнату, постучав, вошла Мосс.

— Прошу прощения, я не вовремя? — спросила она, переводя взгляд с Эрики на Питерсона, который поспешил опустить руки.

— Нет, мы… все хорошо, — смутилась Эрика, схватившись за бумаги на столе.

— Мы говорили про мой матрас. Который недостаточно упруг, — пояснил Питерсон, выходя из-за стола.

— Он с эффектом памяти… матрас… очень мягкий, — добавила Эрика.

Повисла неловкая пауза.

— Слава богу! — усмехнулась Мосс. — А то у меня есть друг, который попробовал виагру и говорит, что она изменила его жизнь. А еще один друг считает, что смех — лучшее лекарство. Хотя вряд ли он поможет с упругостью.

— Мягкий матрас очень полезен для спины, — оправдывался Питерсон. Эрика и Мосс засмеялись. — Но это же правда!

— Перестань, я шучу, — Мосс ткнула Питерсона в бок.

— Дура, — засмеялся он. Эрика была рада, что они нашли возможность посмеяться хотя бы несколько минут. Этот смех разрядил обстановку.

— Ладно, мы на работе. Будем вести себя соответственно, — сказала она.

— Конечно, — согласилась Мосс. — Так вот. Я пришла спросить, будет ли на пресс-конференции выступать Шадэ Пенс, подруга Джанель из хостела.

— Когда я с ней общался, у меня сложилось впечатление, что ближе нее у Джанель никого не было, — сказал Питерсон.

— Колин только что выяснила, что Шадэ подрабатывает приватными танцами в одном из самых злачных клубов в Сохо.

— Черт! Если мы выставим ее перед камерами, пресса раскопает это и вывернет эту информацию как захочет.

— Подруга жертвы ведет двойную жизнь, танцуя в злачных местах, — на ходу придумал заголовок Питерсон.

— У нас и так есть слабое место — отношения Лейси с Джеральдин Корн, — добавила Мосс. — Сами знаете, как все работает. Ладно бы она была лесбиянкой — проблем было бы меньше. Но то, что она встречалась и с мужчинами, и с женщинами, — этого наша пуританская пресса не потерпит. Сразу включатся высокие моральные принципы, и каждый получит по полной программе.

— Ладно. Что-нибудь добавлю в свою речь и сама выступлю от лица Джанель, — решила Эрика. — Передай Колин, что через двадцать минут пришлю ей текст.

— Да, шеф, — ответила Мосс и вышла.

Эрика повернулась к окну и посмотрела на маленький квадратный двор из бетона.

— У нее ведь никого не было. Ни в жизни, ни в смерти. Почему так происходит? Кто-то проживает жизнь в окружении друзей и родственников, а кто-то проходит через нее один.

— У тебя есть я, — сказал Питерсон. — Ты ведь знаешь это, да?

— Я не про себя…

— Я знаю.

— Спасибо, Джеймс. Но мне нужно работать, — сказала она, не отрывая взгляда от окна.

Питерсон вышел и закрыл дверь. Только тогда Эрика разрешила себе повернуться и вытереть слезу.

Днем она поехала в отель, где была запланирована пресс-конференция. Огромные окна конференц-зала выходили на автомобильную пробку, медленно огибающую Мраморную арку под серым небом. Ее провели в маленькую смежную комнату, где уже ждали Шарлотта и Дон, родители Лейси. Казалось, за эти дни они стали меньше ростом и как-то сгорбились. С ними за столом сидела Колин, упитанная женщина с короткими темными волосами. Колин была мастером своего дела, а это требовало отстраненности от ситуации, отсутствия человеческих переживаний.

Когда Эрика подошла к столу, все трое смотрели в айпад, на котором Колин листала фотографии Лейси, отобранные для пресс-конференции. Снимки были невинные и радостные: на одной Лейси сидела в обнимку с полосатой кошкой в саду рядом с клумбой нарциссов. Еще было фото с выпускного, где она с сияющим лицом улыбается в камеру, и еще одно, на котором она с голыми ногами сидит на диване в голубом халатике.

— Вот эта отличная, — сказала Колин, вытягивая голову, чтобы получше рассмотреть фотографию. — Я бы все отдала за такие густые блестящие волосы.

Увидев Эрику, она поздоровалась и вышла ответить на телефонный звонок.

Дон и Шарлотта смотрели ей вслед.

— Эта женщина не умеет себя вести, — сказала Шарлотта.

— Да, я с ней поговорю, — согласилась Эрика. Было слышно, как в коридоре Колин по телефону торопит какого-то журналиста, потому что она сберегла для него «место в первом ряду».

— Спасибо, что согласились прийти, мистер и миссис Грин, — сказала Эрика, садясь на освободившийся стул. — Не буду вас спрашивать, как вы держитесь. Понимаю, что это должно быть невероятно тяжело.