Шрифт:
– Мама, теперь я знаю, что за поцелуй можно заставить мужчину делать всё-всё-всё!
– Ой-ой! Доча, ты неверно поняла ситуацию, - потрясенно трясу головой. – Не надо так делать!
Но по горящим глазам Ариши понимаю – поздно. Губка впитала в себя информацию.
Глава 4
Алёна
Лезу за ключами в сумку, роняю ее на коврик, присаживаюсь, чтобы поднять, и моя меховая белая шапка падает с головы на коврик «Добро пожаловать», и в этот момент дверь моей квартиры открывается…
– Ты кто такой? – спрашиваю дерзко незнакомца, стоящего на пороге квартиры, когда-то принадлежащей матери моего ребенка - Марусе Климовой, а после удочерения, доставшейся мне. Лично бабушка малышки, проживающая в доме престарелых, отписала нам наследство.
– Это ты, милочка, кто такая? – спрашивает нахал, не пуская меня в мою квартиру.
– Ты – домушник?.. – спрашиваю и осекаюсь. Если бы мужчина им был, то вскрыл бы отмычкой замки, забрал движимое ценное имущество, которого у меня нет, единственная ценность – дочь, она со мной всегда, и ушел.
Высокая фигура мужчины, накаченная, в футболке и трико, с неряшливой русой головой чуть наклонилась вперед, и в ноздри врезался запах парфюма и тестостерона.
– Вижу свою дочь, - выдохнул он, и пока мы с Ариной разинув рты, уставились на него, он схватил мою дочь за плечи и перенес ее в квартиру.
– Ма… м…- от нервного потрясения моя малютка заикалась так сильно, что не могла проронить и слова.
Я же дралась как тигрица – бросилась на мужика, но в результате вписалась лицом в дверь.
– Мама дорогая! – я отпрянула и сразу почувствовала, как горячая струя потекла из носа. Коснулась лица, посмотрела на руку – она была алой, а на мою белую шубку из зайки капали гранатовые капли крови.
Я ощупала носовую перегородку – косточки были целы и на месте, а значит, я могла снова идти в бой. Схватив елку за ствол, я начала дубасить стволом в квартирную дверь.
Шмыгая и проглатывая стекающую кровь, я билась как орлица. А потом вспомнила, про тявкающую собачку, и поняла – вот оно настоящее оружие слабой женщины.
– Помогите! Насилуют! Убивают!
Тишина в ответ мне послужила хорошим уроком, и я вспомнила, что нужно кричать другое, чтобы соседи влезли из норок.
– Горим!
Дверь распахнулась, и передо мной мелькнуло перекошенное небритое лицо мужика, занявшего мою квартиру.
– Баба! Дура чумная, - меня схватили за воротник и затащили в квартиру.
– Ариша, доченька! – я бросилась к своей малышке, плачущей на диване.
– Ма… м.. ма… ма-ма, - она в ужасе смотрела на мое окровавленное лицо.
– Ты ее пугаешь! – бугай схватил меня за воротник, грубо поднял.
Притянул к себе и уставился такими же голубыми глазами как у Арины.
Нет! Не может быть!
Но глаза точь-в-точь. Ярко-голубые как море, как цвет морской воды в лагуне.
– Я – ее отец, это квартира моей женщины, а ты – тетя - опекун здесь лишняя. Поняла? – угрожающе приблизился ко мне, и в этот момент со всей дури получил шваброй по спине.
– Я – мама! Это моя дочь! И моя квартира, мне ее бабушка Маруси Климовой отписала! Так что, дядя, это ты здесь лишний! – я сбросила с себя окровавленную шубку, на которую копила несколько месяцев, и топнула ногой так громко, что мужик… заржал во весь голос.
– А ты дерзкая. Мне нравится. Мы подружимся, - подмигивает мне, а потом делает неприличный жест – сжимает кулак и хлопает по нему ладонью другой руки.
– Ах! – ахаю я самозабвенно.
Глава 5
Демид
Не такой встречи я ждал с родной дочерью, когда ехал через всю страну, семь дней в поезде трясся.
Девчонка ведет себя как чужая, будто не батя родной ей дорог, а посторонняя тетка!
Обидно, однако.
Ничего, я ее воспитаю правильно.
Жестко, как подобает в таких случаях.
– Я… - лепечет Алёна.
– Сиди, - рычу на нее.
Какая же она наивная, по-прежнему не понимает, что попала по полной программе, когда мою малышку забрала себе.
А сейчас сидит тут, трепещется чего-то.
На чудо надеется?
Ее уже ничего не спасет, если не отдаст мне Аришу.
Мокрым полотенцем вытираю кровь с лица девицы, и турунды вкручиваю ей в ноздри.
Рыпается, бьет меня кулаком в живот.
Глупая баба. У меня пресс железобетонный, бесполезно.