Шрифт:
– Снова меня коришь? – наступаю на Алену. – Руки вытяни, помогу в шубу влезть. Нравится? Ходи в кровавой, пугай людей.
– Ну поехали уже, - дочь сама обувает угги, яркую цветную шубку.
Перепрыгиваем через елку, занявшую весь холл, открываем дверь.
– Так и будем жить все праздники как на лесоповале? – спрашиваю я.
Алена хлопает на меня удивленно глаза.
– Ты жить здесь собрался? Как долго?
– До тех пор, пока дочь не поймет, что я – главный в ее жизни, а ты – никто! – цедит мне на ухо.
Ну это мы еще посмотрим! Ну, Демидка, ну, погоди!
***
Новинка миник Нахал, это твоя дочь! https:// /shrt/Vuot
– Это твоя дочь, - судорожно выдыхаю сквозь всхлипы.- Моя дочь? – сурово смотрит на меня Марат. – Лгунья. Я заплатил тебе, чтобы ты ушла вместе с чужим ребенком, а ты решила выставить меня дураком?
– грозно нависает надо мной.- Я могла… Это же живой ребенок!
– шепчу пересохшими губами. Жгучие слезы текут по моим щекам.- Я тебя увольняю. И даже не думай о тесте на отцовство и суде!
**
Глава 12
Демид
– Дядя- папа, ты сумку забыл, - дочь показывается на грязную дорожную сумку, в которой находится два миллиона в долларах, евро и рублях.
Я солгал, деньги получены нечестным путем. И я в бегах.
Погеройствовал, а теперь сам стал преступником и мишенью. Прячусь.
Поэтому разгуливать по городу с большой сумкой не могу, взял поменьше –барсетку. Нам хватит того, что уместилось в ней.
Но я не из тех, кто сдастся, если попадется. Буду драться.
Есть одна загвоздка – в органы правоохранительные обратиться я не могу, потому что у меня теперь есть хвост – дочь.
Конечно, о ней никто не узнает, пока я не удочерю ее, доказав в суде, что я отец.
От меня зависит, когда я это сделаю. Пока мне невыгодно афишировать данный факт.
Но вот незадача – Алена, претендующая на мою крошку.
Чем дальше я буду оттягивать признание дочери, тем больше себе напридумывает эта блондинка со звездной пылью в прекрасной светлой головке.
Ситуация тяжелая.
Сейчас я обеих девочек подставляю – Алену и Арину.
Но не могу бороться с этим чувством – желанием обрести семью хотя бы на Новый год.
После долгих лет, проведенных в тюрьме, хочется почувствовать праздник по-настоящему, с домашними котлетками, елкой, мандаринами, звонким детским смехом, свежим воздухом свободы и женскими ласками красавицы с копной светлых волос.
А потом будь что будет…
Что будет?
Я заберу Арину и уеду очень далеко отсюда.
Мы спускаемся на улицу. Уже стемнело.
Алена глядит на меня вопросительно.
– Чего? У меня нет машины, осталась там. Я на одиннадцатом маршруте приехал.
Ясное дело, мне же нужно было запутать следы, вот я и менял машины три раза, а в конце вовсе въехал в город на автобусе.
Алёна морщит носик недовольно, засовывает руку в карман полушубка. Бряцают ключи.
– Мама, - окликает ее дочь, завидев маленькую пушистую собачку. – Я такую хочу, - тычет пальцем в ту, малявка визгливая громко лает.
Девушка в меховом полушубке, перепачканном кровью, оборачивается, и теряет равновесие.
Хватаю ее в охапку.
– Водитель из тебя такой себе, у меня прав нет, - вру я, не желая садиться за руль и нарываться на ментов. Я давно не водил в городе, отвык, мало ли что. Не желаю привлекать к себе внимание. Бывший вертухай, с сумкой, заполненной до краев баблом, заинтересует многих в городе.
И я уверен, что меня бы не обрадовала встреча с ними.
Вызываем такси. Ждем.
Время семнадцать – ноль-ноль.
Тридцатое декабря.
На носу ночь, а в окнах горит свет – люди готовятся к встрече с лучшим праздников в году, ждут чудес.
И только у нашей странной семьи всё никак у людей.
Стоим тут холодные, безлошадные.
Одна красивая на всю голову.
Другой с ворованными деньгами, которые считает своей заслуженной платой.
Третья – маленькая растерянная девочка, называющая чужую тетку – мамой, а родного батю – дядей-папой.
В принципе, у меня по жизни всё кубарем.