Пожалуй, хватит с точными науками, пора делать резкий поворот. С женщинами надо по-другому.

— Хорошо, давай иначе. Ты молода и красива, когда-нибудь выйдешь замуж, так? И когда пора первой влюблённости пройдёт, ты вдруг поймёшь, что муж неидеален. И что делать? Хорошо, разведёшься. Но вдруг ребёнок родится? И тоже окажется несовершенством? Как ты его обратно запихнёшь? Или в детдом сдашь?

Поначалу ошарашенная резкой сменой темы, Самохина краснеет. С ответом не находится.

— Родители твои тоже, наверняка, реальные люди со своими недостатками. От них надо отвернуться? Вся наша страна, наша родина, между прочим, не идеал. Тоже откажешься?

— Куда-то вы совсем в сторону, Виктор Александрович…

— Не спорь с преподавателем и куратором. Ничего не в сторону! Понимаешь, Оля, твой гипертрофированный перфекционизм приведёт тебя к краху. Жизнь закончишь в канаве. Условной или реальной. В школе ты потеряла год, ладно, ещё можно стерпеть. Сейчас пытаешься слить ещё два года. После замужества практически гарантированно разведёшься. Возможно, сделаешь так неоднократно. Ребёнком своим тоже будешь недовольна. Идеальные дети только в сказках бывают.

Девушка сидит, как пыльным мешком стукнутая.

— Понимаешь, есть вещи, в которых перфекционизм вреден. Например, военные говорят так: быстро принятое удовлетворительное решение намного лучше отличного, но запоздавшего. Фактор времени меняет всё. А жизнь — это сплошной фактор времени. Ты уже отстала на год от своих одноклассников. Хочешь выбросить за борт ещё два. Пройдёт еще несколько лет, и вдруг выяснится, что твои не настолько умные однокашники имеют дипломы МГУ и сидят на хороших должностях. А ты будешь кассиршей в Пятёрочке.

Хороший она мне даёт ответ. Очень обнадёживающий. В виде полнейшего молчания.

— А жаль, — делаю контрольный выстрел, — мы тебя уже в Агентство присмотрели. Но если тебе так неймётся свою жизнь в унитаз слить… у нас свободная страна. Запретить тебе никто не сможет.

Насчёт привлечения в Агентство я одновременно соврал и не соврал. Мы, в моём лице, действительно её приметили, но только сейчас. В базе данных у Веры её нет. Пока нет.

Самохина смогла меня удивить в конце разговора:

— Насчёт того, что идеальных мужчин не существует, вы не правы, — упрямо сжатые губы неожиданно выдают: — Вы — идеал мужчины.

Аж покачнулся от неожиданности. Вот же… надо собраться, пауза позволяет.

— Думаешь? А что скажешь на то, что у меня есть внебрачный ребёнок? Уже был, когда я женился?

Судя по ошарашенному виду студентки, ответный удар получился.

— Только просьба об этом не сплетничать. Особо не скрываю, но и пересудов не хочу.

О том, что в плане ещё один ребёнок, по некоторым признакам девочка, умалчиваю. Алиска — это, блин, не женщина, это 3D-принтер в образе красивой девушки.

21 января 2029 года, воскресенье, время 10:40.

Москва, квартира Песковых, комната Андрея.

Любуюсь лицом Андрюхи с огромным наслаждением. Бегущая строка эмоций. Сначала крайняя форма удивления, вводящая в ступор, затем неверие — «не может быть»… хотя лучше по порядку.

Четверть часа назад, когда Андрюха посредством своего чудесного «виртуального стенда» убедил меня, что стартовая шахта будет работать надёжно, выдал ему новость. Не сразу, а с оттяжечкой:

— Помнишь, ты говорил, что по достижении скорости в 1,6 км/с ракета не сможет одновременно ускоряться и запасаться кислородом? Всё равно де, кислорода будет расходоваться больше, чем накапливаться?

На лице друга — ожидание, настороженность, почти опаска. Помнит, конечно, как не помнить.

— Так вот! — торжествующие нотки прорываются, и я не препятствую. — Проблема выеденного яйца не стоит! Обходится на раз-два! Ракета будет разгоняться и одновременно собирать кислород в кубышку! Твоё ограничение в полтора километра объявляется недействительным!

Наблюдаю с наслаждением, как на лице Пескова проявляется неверие, с которым пока не справляется робкая радость. Препятствие казалось таким неодолимым.

— Всё очень просто! Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет ©! Зачем бороться с импульсом, оскорбительно называя его паразитным, когда его можно поставить на службу?

Намёк Андрюха улавливает почти мгновенно. Недоверие окончательно сметается радостью, но быстротечной.

— Нет! — восклицаю патетически. — Мы не пойдём таким путём! Look it!