Поначалу-то наверняка планировал спросить со всей строгостью «Вы кто такие? Откуда взялись?» и покрутить нагайкой многозначительно.

— Геологическая экспедиция от Московского университета. Имени Ломоносова, между прочим. Будем изучать геологическое строение местности. Наличие и глубину залегания водоносных слоёв, нефтеносных и угольных пластов, золотых жил… ну, если найдутся. А у вас как дела? Коровы поросятся, куры несутся? Вишня не взошла ещё? А свекла как, хорошо колосится?

Мыслью представитель автохтонного населения за мной не успевает. Вижу по глазам, которые слегка стекленеют.

— А ты, значит, пастушок? А это коровки твои? Давай заворачивай их нахер отсюда! — приказ отдаю с полнейшей уверенностью в своём праве. Слегка нецензурно для лучшего понимания.

— Мне сегодня здесь надо пасти, — пастух пытается неуверенно протестовать.

— Сегодня пастьба здесь отменяется. Примерно на недельку… — оборачиваюсь к хлопочущим студентам: — Аня, вам недели хватит?

— Должно хватить!

— Ты слышал? — поворачиваюсь обратно к пастушаре. — Через неделю мы свернёмся, тогда и будешь здесь пасти. Слушай, дай покататься!

Снова приходится оборачиваться:

— Игорь, подкинь мне какой-нибудь сухарик или кусок хлеба!

Овчинников приносит обкусанную ватрушку. Кто-то, распробовав, передумал доедать.

— Только недолго. И скакать не надо, — пастух кое-как поддаётся уговорам.

Скормив лошадке ватрушку, погладив её по морде и установив контакт с Белкой — так её кличут, — с восторгом запрыгиваю в седло. С наслаждением втягиваю запах конского пота, который не знающие жизни городские белоручки обзывают вонью.

Съезжаю на луг, профессиональными щелчками бича выгоняю коров обратно. Оно нам нафиг не нужно, постоянно на коровьи лепёшки наступать. Троица собачьего сопровождения без разговоров и споров принимает моё главенство.

Автохтонный пастух бредёт в мою сторону, геологические студенты и полисмены глазеют, распахнув рты. Полный комплект удовольствий. Хорошо бы ещё удивить их тем, что я крестиком вышивать умею, но не сподобился обучиться этому ценному ремеслу.

Пока не слез, разъясняю ковбою политику правительства:

— Своим в деревне скажешь, чтобы сюда не совались. На территорию лагеря геологической экспедиции посторонним вход воспрещён. Нарушителей будем отлавливать и заставлять работать бесплатно. Или просто пилюлей навешаем. Половина парней отслужила в десанте и морской пехоте, — привираю, но чуть-чуть, есть и такие, и такие.

Такой и такой, если уж быть абсолютно точным.

Кивает. Требую повторить. Кое-как повторяет, и только тогда соскакиваю с лошадки.

Когда возвращаюсь, лагерь почти готов. Четыре палатки установлены, припасы и оборудование выгружено. Включаюсь в работу.

— Ты, Вить, гляжу, с местными не церемонишься, — похохатывает гвардеец Гена.

— С ними нельзя церемониться. С деревенскими можно разговаривать вежливо. Но только после того, как по чану настучишь. Плавали — знаем.

Мы с водителем нарезаем мелких веток и крупной травы. Жалко, косы нет, приходится кухонными ножами. Набрав пару охапок, едва уместившихся в руках, уходим к девичьей палатке. Я заметил, что на голую землю все палатки поставили. На тоненькие спальники надеются, наивные. Городские и наивные.

— Девочки, брысь оттуда!

Недоумевая, девушки освобождают палатку, а мы выдёргиваем колья с одной стороны. Задумка в том, чтобы сделать между дном палатки и грунтом травяную прокладку. К нам присматривается несколько парней.

— Лучше бы сухое сено, но лень возиться с просушкой. Сухое не так быстро слёживается. Зато сырая трава греть будет. Только постарайтесь до ночи не приминать её сильно.

Выясняется, что никто не знал, что плотно уложенная свежая трава начинает «гореть». По сути, интенсивно гнить, выделяя тепло и разогреваясь до тридцати — тридцати пяти градусов. И ночь становится не такой прохладной.

Парни, почесав репу, тоже разбредаются за зелёной добычей.

Вечером, накупавшись и вхолостую нарыбачившись, сидим после ужина вокруг костра. Полисмены давно уехали и возвращаться не обещали. Лейтенант обнадёжил тем, что подпряжёт местного участкового и тот присмотрит. Ну-ну.

— Смотрю на вас и тяжкую думу думаю, — начинаю размеренно вещать. — А не переплачиваю ли я вам очень круто? Санаторные условия у вас практически. Лето, лес, речка. В лесу — грибы и ягоды, в речке — рыба. Мы её, конечно, не поймали, но она там есть, я видел. Хочу так жить! Зарабатывать, отдыхая.