— Что бы ты ни сделал со мной, Карлос никогда не согласится на контракт, — говорит он от имени своего брата. — Он никогда не согласится на союз с Кроссами. Слишком много пролито дурной крови. — Он тяжело сглатывает.

— Если он не согласится, тогда твоя задача — убедить его.

— И как, по-твоему, я это сделаю? — Мой взгляд устремляется на девушку, ее руки обвивают шею отца, глаза горят яростью и устремлены на меня. Огненный ток лижет мою кожу, и темная улыбка растягивает мой рот.

Я смотрю на Сальваторе.

— Заставь его поверить, что мы любим друг друга. — Он насмехается.

— Нелепо.

— Это сработало для Ромео и Джульетты. Так заставь его поверить, что мы с твоей дочерью просто не можем жить друг без друга. — Я снова смотрю на девушку. — Давай просто постараемся не заканчивать на такой трагической ноте.

Она отворачивает лицо, прижимаясь к отцу.

Теперь, когда с этой частью работы покончено, другие неотложные дела требуют моего внимания.

— Ты сможешь увидеть ее снова на свадьбе через два месяца. Заберешь ее из моего дома. Подожди… — Я поворачиваюсь, чуть не забыв о самом важном пункте контракта. — И последнее.

Пострадавший Сальваторе с тревогой смотрит на меня, пока я приказываю своим людям сомкнуть вокруг него ряды. Мэнникс оттаскивает девочку от отца, Кристофф хватает Сальваторе за руки и валит его на пол, вытянув руки над головой. Девочка кричит на них, и, когда подхожу, я приказываю Мэнниксу заткнуть ей рот.

Мэнникс подхватывает ее миниатюрную фигурку, словно она ничего не весит, и заключает ее крошечное тело в свои руки. Острая боль пронзает мою грудную клетку — какое-то необъяснимое чувство при виде ее такой уязвимой и беззащитной.

Не обращая внимания на раздражение, я подбираю брошеный ремень. Проведя гладкой кожей по ладони, я подхожу к Сальваторе.

— В своем волнении я чуть не упустил из виду самую важную часть контракта.

Опустившись на одно колено, я обматываю ремень вокруг его запястья, чтобы зафиксировать руку, и выхватываю карамбит. Его глаза расширились от страха, а мольба стала прерывистой и жалкой.

— Твоя семья позорище, — умудряется он оскорбиться.

Я хочу его поправить, но это тоже не совсем точное утверждение. Моя семья никогда не была покрыта позором. Карпелла думали, что, уничтожив Синдикат Кросса, они получат щедрую награду. Но мой отец был умнее обычного криминального босса. Он знал, как скрыть богатство. Что бы ни думал дон Карпелла о брачном союзе, правда всегда написала мелким шрифтом. Карпелла не затаил достаточно сильной обиды, чтобы перевесить свою жадность. Карлос Карпелла согласится на союз, если посчитает, что это еще больше пополнит его карманы.

Деньги — более сильный мотиватор, чем любовь.

Сальваторе смотрит на свою руку, и от страха он начинает бледнеть.

— А когда дон увидит мои синяки… Как я объясню такое? — Я провожу языком по зубам.

— Скажи ему, что ты играл в азартные игры. И проиграл.

Приставив острие клинка к его указательному пальцу, я добавляю.

— Единственный обязательный договор — это тот, что начертан кровью, — и с силой надавливаю, отсекая палец от руки.

Его мучительный крик разбивается о стены комнаты — жалкая демонстрация пресловутого человека. Его дочь на удивление молчалива, возможно, в шоке. Я позаботился о том, чтобы отнять у него палец. Для других это знак свершившейся мести, а для меня — знак того, что не он нажимал на курок.

Я кладу его руку на контракт и смотрю, как его кровь пропитывает страницу. Затем я помещаю левую руку в поле его зрения и читаю вслух татуированный шрифт, обводя костяшки пальцев.

— Fill-en an fyal er on vee-yowl-er-eh. Плохой поступок возвращается к тому, кто его совершил.

Поднявшись на ноги, я вытираю лезвие о рубашку Сальваторе.

— Карма — это сука, перед которой мы все должны склониться, когда придет наш час, Карпелла. — Я возвращаю ремень на место и застегиваю пряжку. — Кто-нибудь, уберите его гребаный палец с моего пола.

С этими напутственными словами я возвращаюсь к двум Карпелла в своей гостиной.

Глава 3

Красота и шрамы

Виолетта

Когда нам было по пять лет, у нас с братом-близнецом был общий концерт. Для нас это было обычным делом: мы почти все делали вместе. Я танцевала на сцене, а он играл на пианино.

Я помню костюмчик Фабиана. Галстук был таким крошечным, но брат был им очень горд. Ему казалось, что он похож на папу. На мне был купальник цвета слоновой кости и розовая пачка.

Мне казалось, что я ни на кого не похожа.

Выступление прошло успешно, по большей части. Пока наш отец не решил сорвать концерт и не покинул зал. Это тоже было нормально, и большинство не жаловались. После этого, когда мама собрала нас у машины и мы были готовы праздновать с мороженым, папа вернулся и поднял меня на руки, расхваливая свою маленькую балерину.

Я помню его костюм, красную краску, впитавшуюся в манжеты. Как она испачкала мою пачку.

Мама выбросила эту любимую пачку в мусорное ведро, бормоча итальянские ругательства, а я смотрела на нее со слезами на глазах, как сейчас смотрю на свое платье в мусорном ведре в ванной.