Непосредственным руководителем железного сарая состоял Алик, сидевший справа от босса. У него тоже имелись усы и брюшко, но меньших размеров, а на лице, покрытом частыми синими оспинами, застыло выражение бесконечного удивления. Очень сильно удивился Алик ещё в возрасте тринадцати лет, когда в руках у него вспыхнула банка с порохом. С тех пор лицевые мышцы, нашпигованные несгоревшими порошинками, так и замерли, утратив подвижность. С юными пиротехниками такое случается нередко. Инструктаж по технике безопасности, как правило, с ними проводится уже после того. О чем ставится роспись отцовским ремнем на мягком месте обучаемого.

А слева от Юсуфа сидел рослый молодой парень с туповатым круглым лицом совершенно славянского типа, но тоже азербайджанец, Рустик, стало быть Рустам. Он позволил себе обнажиться до пояса и остался только в сползающих спортивных штанах цвета звездного неба - темно-фиолетовых в мелких дырках. Дырки возникли от сигаретного пепла, потому как Рустик курил много, а стряхивать пепел так и не научился - тот падал сам. Обычно на штаны и рубашку.

Эту троицу знала вся округа, подрабатывающая сдачей "стеклопушнины", соответственно, и заготпунктовское начальство знало в лицо всю местную клиентуру. И Рустик, вытащив сигарету изо рта, первый поприветствовал подошедшего Олега:

– О, Железные Зубы пришли! Ставь туда, в ящик!

Пластиковый ящик стоял на земле перед распахнутыми воротами сарая. Олег неторопливо составил в ячейки пустые бутылки, сложил и убрал в карман полиэтиленовую сумку. После этого подошел и окинул троицу насмешливым взглядом:

– Привет трем богатырям! Как идет обдирка чешуи зеленого змия?

– Э-э, совсем плохо, - вяло махнул пухлой рукой Юсуф.
– Такая жара, а пиво никто не пьет.

Тут босс лукавил. Пиво народ пил, и ещё как. Просто в киосках пустые бутылки принимали по девяносто копеек, а не по семьдесят. А в сарай под тополя несли светлое стекло и водочную тару, которые в киоски не брали. Но Олег свою "пушнину" всегда сдавал этим азербайджанцам. Здесь он меньше комплексовал. У киосков же у него всегда возникало унизительное ощущение равенства с мальчишками, суетливыми пенсионерками и сизоносыми алкашами, тоже промышлявшими сдачей пустых бутылок.

Алик, не вставая со стула, вытянул шею и руку, издалека посчитал бутылки:

– Четырнадцать по семьдесят... Это будет...

– Шестнадцать, - поправил его Олег, - и будет это двенадцать двадцать.

– Эй-эй!
– подпрыгнул Алик.
– Одиннадцать двадцать!

– Ну вот, а говорил, считать не умеешь, - усмехнулся Олег, сверкнув стальными зубами.

Юсуф утробно захохотал. Ему эта сцена явно доставляла удовольствие. И то сказать: жара, скука... Алик поднял с земли фанерку, замахал перед носом Олега.

– Вот, все написано! Шестнадцать "чебурашек" - одиннадцать двадцать!

– Ну, раз написано, - Олег снова сверкнул железными мостами, - гони одиннадцать двадцать. А то - четырнадцать бутылок... Счетовод...

Алик бросил обратно на землю фанерку с написанной в несколько колонок таблицей умножения для приемщиков посуды. Полез в боковой карман полотняной куртки, висевшей на спинке стула. Наполненный монетами карман отвисал чуть не до земли. Принялся звенеть мелочью.

Сбоку подошла смуглая молодая женщина с худеньким мальчиком лет семи, катившим велосипед. Мальчик хныкал, шмыгал носом и в придачу хромал. Похоже, он только что как следует треснулся с велика и всплакнул. Мальчишка подкатил велосипед к Юсуфу и неразборчиво заныл. Олег подумал, что это сын Юсуфа, но оказалось - племянник. Женщина же - сестра Юсуфа по имени Гюзель, следовательно, мальчик - её сын. Никто, разумеется, их не знакомил. Из разговора стало понятно. Гюзель спрашивала, нет ли вестей о Мамеде, её муже. У Юсуфа вестей не было и он почему-то рассердился. А женщина, до того встревоженная, наоборот, повеселела.

Мальчик хлюпал носом и жаловался, что велосипед сломался, а он упал и ушиб ногу. Велосипедная цепь растянулась и соскакивала с шестеренки-звездочки. Всех дел было - звездочку подвинуть и цепь натянуть. Но "три богатыря" устроили шумный консилиум и пришли к выводу, что цепь надо разрезать, укоротить и снова склепать. Олег только хмыкал.

– Эй, Зубы, велосипедную мастерскую знаешь?
– спросил его Алик.

– Гаечные ключи найдутся?
– спросил в ответ Олег.

– Пойди к Феде, принеси ключи, - скомандовал толстый Юсуф круглолицему Рустику.

Тот вскочил со стула и пошел к киоскам.

– На двенадцать и на четырнадцать!
– крикнул вслед Олег. Он уже понял, где Рустам возьмет ключи.

Один из лотков занимал торговец инструментом, похожий на сделавшего карьеру сантехника - прилично одетый и трезвый. На земле возле лотка возвышался штабель унитазов и смывных бачков, в основном бывших в употреблении и даже не очень отмытых. А лоток был завален ключами, отвертками, молотками, коробками с гвоздями и шурупами. Все это стоило весьма дешево, поскольку досталось продавцу почти бесплатно. Весь товар сплошной "секонд-хенд", но очищенный от ржавчины. Наверное, спившиеся слесаря со всей округи сплавили на этот лоток ставшие ненужными орудия труда.

Через минуту Рустам прибежал, сжимая в широкой ладони целую пачку разнокалиберных ключей.

– Я же просил на двенадцать и на четырнадцать, - укоризненно сказал Олег.

– Я четырнадцать и принес, - обиделся Рустик, со звоном бросая ключи на землю.
– Можешь пересчитать, счетовод!

Качая головой и посмеиваясь, Олег выбрал пару нужных ключей. Принялся неторопливо за работу, искоса поглядывая на женщину. Та с интересом смотрела, как он возится с велосипедом. Мальчик перестал ныть и стоял рядом, задумчиво ковыряя в носу.