Только здесь остановились на заправке, встали в очередь. Мамед выскочил из кабины, побежал к другим машинам, пораспросил. Новости ошарашивали. Оказывается президент Ельцин отправил в отставку командующего пограничными войсками генерал-полковника Андреева. Пограничный пост, выдвинутый в глубь Арцхойского ущелья, приказано ликвидировать. Там уже убрали шлагбаум и сматывают колючую проволоку. Кто приказал - неизвестно, но понятно, что из Москвы. Грузины никакого шума по поводу двух сгоревших в машине соотечественников не поднимают, но все скопившиеся на границе машины будут пропущены без досмотра и задержек.

Пересказывали и другие слухи. Что это Березовский уговорил Ельцина снять генерала. А его подговорили друзья-чеченцы, поскольку Андреев собирался обложить заставами бандитскую Ичкерию. Что Шеварнадзе объявил мобилизацию и предъявил ультиматум - открыть границу или война. Что Осетия пригрозила выйти из состава Российской Федерации. Что хохлы подкупили Андреева, пытаясь вернуть танкера обратно в Одесский порт. Что был приказ только одну неделю не пропускать спирт, и таким образом Кремль шантажировал местную власть, требуя вовремя выплачивать пенсии и зарплаты бюджетникам. А другого способа повлиять на заворовавшихся начальников, зажавших присланные из Москвы деньги, нет.

Но один водила, с челябинскими номерами, сам русский, утверждал, что генерал Андреев самовольно перекрыл границу, возмущенный наглым перебросом такого количества контрабанды. За это и поплатился - сожрали коррумпированные кремлевские прихлебалы и сам Старый Хрен, который не переносит людей самостоятельных и независимых. Водила вез полную фуру водки, загруженной на одном из местных заводов, путь его тоже лежал на Урал. И Мамед с ходу предложил ехать одним конвоем, попутчики как-никак. Но челябинец окинул их цистерну взглядом, полным сомненья, и отрицательно помотал головой.

Большая часть спиртовозов заканчивала свой маршрут здесь, во Владикавказе. Этот северокавказский город по праву считается столицей русской водки. Правда, следует уточнить - поддельной водки, изготовленной из импортного спирта. Создавалось впечатление, что благосостояние местных жителей целиком зиждется на производстве этого фальшивого алкоголя. И, скорей всего, так оно и есть на самом деле.

Воображение приезжего человека потрясали особняки, которые впору называть дворцами. Трех-, четырех-, пятиэтажные сооружения с башнями, портиками, куполами и прочими архитектурными излишествами. Настоящие замки и крепости с крепкими воротами. Дворы за крепостными стенами, где могла разместиться на постой дюжина большегрузных длинномеров. А все дело в том, что подвалы, полуподвалы и нижние этажи занимали цеха, склады и емкости со спиртом. Здесь, иногда даже в круглосуточную трехсменку, спирт разбавлялся водой и разливался по бутылкам. Хозяин в любое время мог спуститься со своего жилого верхнего этажа и окунуться в производство.

Десятки, если не сотни, тысяч человек обеспечивались работой и заработком благодаря этому нелегальному и полулегальному промыслу. Одни воздвигали чудеса промышленно-жилой архитектуры, другие обеспечивали их стройматериалами. Где-то на заводах собирались поточные линии, а здесь их монтировали, отлаживали и обслуживали местные специалисты. Другие работники выпускали продукцию, наворачивали пробки и клеили этикетки. В свою очередь, этикетки тоже следовало регулярно печатать, а пробки штамповать из жести. Жесть, само собой, тоже не в горах киркой добывается. А стеклотара? А ящики и упаковочный полиэтилен? А грандиозные транспортные перевозки? Целые горные аулы промышляли извозом, на своих КАМАЗах доставляя все необходимое и развозя готовый товар. И, понятно, местные чиновники тоже благоденствовали, потому как и им отстегивалось. Про милицию умолчим. Она, в конце концов, обеспечивает порядок и мир.

Но этот самый порядок местная республиканская милиция обеспечивала не везде, а преимущественно в городе. На дорогах же просто собирала дань. А между тем на этих самых дорогах пошаливали абреки. Но особенно крепко они шалили в соседней Ингушетии. Как раз через Ингушетию на Моздок лежал дальнейший путь молоковоза Мамеда, по самую крышку залитого спиртом.

Ингушетия кишела чеченцами, промышлявшими бандитизмом. Времена чеченской войны и национально-освободительного беспредела убедили многих, что автомат кормит надежней любого ремесла. Пацаны, которые лет в шестнадцать-семнадцать ввязались в грозненские бои 1995 года, сейчас выросли в матерых бандитов. Они постоянно орали "Аллах акбар!", но не знали ни одной молитвы. Человека им было легче зарезать, чем барана, а на разбойный промысел они ходили регулярно и деловито, как на работу. Тем более, что и работа эта быстро стала рутинной. Водители остановленных машин покорно отдавали все, что с них требовали. Никому не хочется валяться в кювете с простреленной головой.

Конечно, можно было поехать длинным путем - через Нальчик, Ставрополь и так далее, но уж больно дорога противная. На каждом шагу блокпост с шлагбаумом, за каждым поворотом "гибддон" со свистком. И каждому отстегни минимум двести рублей. А, главное, если унюхают груз - капец. Придерутся, загонят на какую-нибудь закрытую стоянку, самих отправят в отделение личность выяснять. Через пару дней обдерут до последнего рубля и отпустят, только в цистерне уже не спирт будет, а вода. И ведь не пойдешь к прокурору жаловаться. Таких случаев уже сколько угодно было. А в последнее время, говорят, только один спиртовоз из трех через Ставрополье прорывается.

Лучше через Моздок. Оттуда рукой подать - в обход Буденновска проселками на Нефтекумск, а оттуда по нормальному шоссе меньше сотни километров до калмыцких степей. Главное, под Моздоком на блокпостах не застрять. Но с солдатиками и прапорщиками легче договориться. На крайний случай Мамед приготовил двадцать пятилитровых пластиковых канистрочек с местным дешевым вином.

Довольно легко Мамед нашел и врача, обслуживающего анонимных пациентов с большой дороги. Молодой мужик моментально, почти не глядя, поставил диагноз - "шоферский насморк". Окинув наметанным взглядом пациента, достал из дипломата одноразовый шприц с ампулой и назвал цену - двести долларов. У Мамеда глаза вылезли на лоб, он застегнул ремень и направился к выходу. "Это двойной укол!
– крикнул вслед доктор.
– А если обычный, то сто!" Тяжко вздохнув, Мамед снова расстегнул ремень...