— Ты про то, что изобрели коммунисты? — тут же сделал стойку Лепаж, но потом с огорчением вздохнул. — Боюсь, мы ещё не скоро получим что-то подобное. Советы не хотят делиться, а наше правительство не хочет пускать их на внутренний рынок.

— Ой, да что могу придумать эти большевики! — возмущённо взмахнула руками девушка, недовольная моей поддержкой кузена. — Сидят в своих лесах среди медведей и пьют водку! Наверняка это один сплошной обман! А всех, кто может его разоблачить уже сгноили в Гулаг!

— Ага, десять лет непрерывного расстрела без права переписки. — Я не удержался от ехидства, хорошо ещё говорил по-немецки. — К сожалению, мадемуазель, на этот раз коммунистам удалось создать нечто фантастическое. Но, видишь ли, Пьер, даже если не удастся договориться с ними о передаче технологии производства, покупать сами аккумуляторы будут. Никуда не денутся. Но дело даже не в них. Останься те литий-ионными ничего, по сути, не изменится. Важен подход к бизнесу, организация проката, инфраструктура, так сказать глобальная часть, а не то, что за железо будет стоять на каждой отдельной единице. Понимаешь, о чём я?

— О да!!! — загорелся француз, бросив свой чемодан и подавшись ко мне. — а вот скажи, как ты видишь…

— Так! — вклинилась, между нами, Мари. — Я не для того вставала в пять утра, чтобы выслушивать разговоры о делах! Я хочу кофе и круассан! Или хотя бы просто кофе! И мы сейчас оставляем вещи и идём его искать, или я кого-то покусаю, и сдаётся мне, это будешь ты, Пьер!

— Всё, всё, сдаюсь! — кузен со смехом поднял руки, и подавшись ко мне, громким шёпотом стал секретничать. — Ты не представляешь, Симон, на что способна эта фурия если её оставить голодной. Помню, мы гостили у родственников в Ницце…

— Ну всё, ты напросился! — девчонка кинулась на него с кулаками, а кузен со смехом кинулся от неё убегать, впрочем, долго дуреть они не стали и быстро вернулись к чемоданам, что, впрочем, не угомонило боевого пыла Мари. — Так, Симон! Я предлагаю нам сесть всем вместе, оставить багаж и всё-таки пойти за кофе. Прямо сейчас!

— Я не против! — со смехом подняв руки я сдался в плен прекрасной француженке. — Идём Пьер. Теперь я тебе верю!

Естественно, никакое кафе ещё не работало. Орднунг, понимаешь и не важно, что пассажиры могут прибыть ночью и им захочется взбодриться. Не положено и всё. Хорошо хоть вендинговые автоматы поставили, и мы разжились там саморазгревающимися баночками с кофе и сандвичами. Я тоже с удовольствием потягивал сладкую коричневую жижу, хотя по вкусу ей до настоящего кофе было как до Луны. Вот три в одном уже ближе, тот же химический вкус, но ничего, по молодости хлебал его вёдрами и не помер. А тогда я всё же был куда липче чем сейчас, ведь мой аспект земли, по словам знающих людей, при должном развитии способен так прокачать физическое тело, что можно будет бензином заправляться, желудок всё переварит.

— Симон, а где ты научился говорить по-французски? — Мари морщилась от вкуса, но жевала, видимо кузен не зря говорил, что голодная девушка способна на всё. — Произношение у тебя конечно, ужасное, но в целом ты говоришь правильно.

— Ох, Мари, Мари, — покачал головой Пьер, которому было всё равно чего жевать, и первый сандвич уже давно пропал в глубинах желудка, как и второй, а молодой француз разворачивал третий. — Всё же права была мадам Тарфель, когда говорила, что у тебя в голове солома. В Бельгии живёт много французов и французский один из официальных языков. Было бы странно, если бы Симон его не знал.

— Так и есть, — я кивнул. — хотя в целом это не обязательно, достаточно одного языка. У нас в квартале все говорили только по немцки. Но французскому я научился, когда начал ходить на сават.

— О нет, нет, нет!!! — вскинулась девушка. — только не говори, что ты тоже занимаешься этим безумным боевым искусством!

— Симон, это правда?! — а вот у Пьера наоборот, глаза вспыхнули безумным огнём. — Ты действительно саватер? А какая школа? Я вот фанат шоссона, и мы с друзьями пытаемся возродить это искусство в его изначальном виде!

— Ну началось! — закатила глаза Мари и была права.

Пьер действительно оказался фанатом савата, причём в самом тяжёлом проявлении. Другие стили он просто не признавал, да и среди внутренних занимался только шоссоном, тем самым классическим, в мягких тапочках, давших ему имя. Что на мой взгляд было довольно странно, ведь родом парень был именно из Парижа, а не из Марселя. И с этой точки зрения классический сават должен быть ему ближе, но Пьер плевал на условности и практиковал исключительно «Марсельскую игру».

На мой взгляд как боевое искусство шоссон не имел смысла, что и стало причиной его исчезновения. Ну скажите на милость, чем в настоящей драке может помочь умение шлёпнуть мягкой тапочкой на ноге по лбу противника? Классический стиль, с точными ударами обутой в ботинок ногой с этой точки зрения куда более эффективен, пусть может и не так эффектен. Но если речь идёт о выживании, то красивости отходят на второй план, а то и на третий. Но естественно доказывать это я никому не собирался, зато обсудил с неожиданным попутчиком некоторые технические моменты ударов, заставив проникнуться ко мне уважением.