Видя, что я совсем не впечатлился, братки с рёвом кинулись вперёд, размахивая клинками словно пропеллеры. Ну… такое себе. Да, лезвия без проблем рубили поручни, сиденья, стены вагонов и даже одного из своих, дёрнувшегося и затихшего после того, как мачете перечеркнуло ему спину, но тесноту никто не отменял. Да и перебираясь по телам корешей бандиты резко потеряли в скорости. Вот если бы они напали вместе, но пустив вперёд одного, а второй прикрывал бы его из-за спины, нанося колющие удары, какие-то шансы у них ещё бы были. А так я дождался, когда они подберутся поближе и шагнул вперёд и влево, закрываясь от правого братка его же товарищем. А когда тот замахнулся и попытался рубануть меня, поймал его за кулак, и заломив, ткнул лезвием мачете в печень второму.

Не знаю, кто из них удивился больше, но клинок вошёл легко, буквально не почувствовав сопротивления, хотя на марокканце была плотная кожаная куртка, а стоило ещё немного нажать, как и позвоночник оказался перерезан буквально в одно движение. И раненный, а точнее убитый браток, ведь жить ему оставались считанные секунды рухнул на пол как подкошенный. Его убийца успел отпустить рукоять мачете, но больше ничего сделать не смог, хоть у него оставался ещё один. Так и позволю я себе в организм разными железяками тыкать. Хватит уже, надоело! Поэтому я свободной рукой ухватил оставшегося Разрядника за подбородок и резким движением вверх сломал ему шею. Ибо нефиг.

Собственно, на этом драка и закончилась. Оставшиеся марокканцы с воплями ужаса кинулись бежать из вагона, а я, отпустив тело последней жертвы вернулся к друзьям, которые пялились на меня во все глаза. Ну да, я тоже не ожидал, что спокойная поездка на метро обернётся кровавой бойней. Кто ж виноват, что у вас в Париже такая криминогенная обстановка. Вот у нас подобных личностей менты бы мигом скрутили и никакие техники бы не помогли. Не работает энергетическая светошашка против пистолета Макарова, я точно знаю. Но ладно, поздно пить Боржоми, когда почки отказали, теперь нужно минимизировать последствия происшествия и прежде всего убраться подальше.

— Валим. — я подхватил свою сумку, чемодан Мари и подцепив саму девчонку под локоть, пихнул Пьера в бок. — Не спи! Чемодан в руки и вперёд!

— Но… — француз как заворожённый уставился на кучу марокканцев, но сумел взять себя в руки и сделал что ему сказано. — Мы выходим?

— Да, но не здесь. — девушка ещё пребывала в шоке и мне пришлось её вести, зато хоть не истерила и не вырывалась. — Иди за мной и веди себя естественно. Не беги.

Мой расчёт был прост. Мы перешли в соседний вагон, а оттуда ещё в один. Ещё когда мы сели я специально обратил внимание на камеры и не нашёл ни одной. Это ничего особо не значило, те могли быть скрытыми, но и изображение на таких будет куда хуже, чем на обычных. Но имелся и немалый шанс что их нет вообще, поезд ведь старый, годов ещё семидесятых, не позже. А вот на станциях камеры стоят сто процентов, поэтому нам лучше не выходить из того же вагона, где будет найдена куча трупов.

— Нам ещё две станции ехать, — вдруг ожил Пьер, когда я уже собирался выйти. — На Ламотт-Пике — Грендель пересадка на восьмую ветку.

— Тогда едем дальше, — я мгновенно принял решение. — пересадка через переход?

— Да, но там надо будет под землю спуститься. — принялся пояснять француз. — Шестая ветка, на которой мы сейчас она поверху идёт, а восьмая, в сторону Балара, под землёй.

— Отлично! — чем больше переходов и разных пересечений, тем выше шансы смешаться с толпой и затеряться. — Тогда тем более не дёргаемся. Идём спокойно, не напрягаясь и не торопясь.

— Они, — вдруг всхлипнула Мари. — Ты их…

— Тише, тише, девочка! — я быстро обнял француженку, прижав к себе. — Всё хорошо, всё в порядке. Так было нужно. Сейчас мы придём домой и поговорим, но до этого мне нужно, чтобы ты была сильной. Хорошо? Ты справишься?

— Я… — мне казалось, что она сейчас устроит истерику, ведь с виду Мари походила на комнатный цветок, никогда не видевший тёмной стороны жизни, но на удивление девушка смогла взять себя в руки. — Да. Я смогу.

— Вот и отлично! — я оглядел её и повернулся к Пьеру. — Дай свою куртку. Только выверни её наизнанку.

— Зачем? — тот удивился, но сделал что я просил, а я накинул её девушке на плечи. — А! Хорошая мысль, кстати!

Я тоже снял куртку, оставшись в футболке. Изменения небольшие, но сразу глаз не зацепится. А будут копать глубже или предпочтут списать трупы на разборки банд тут ещё большой вопрос. Из прошлой жизни я знал, что этнические банды были одной из главных проблем Парижа, наряду с антисанитарией и забастовками из-за социалки. А может и самой главной, со слов моих новых друзей даже сейчас в определённых районах лучше не показываться. Их захватили выходцы из Алжира, Марокко и прочих французских провинций, которые даже сейчас, после пятидесяти лет независимости, всё ещё рвались в метрополию за французским гражданством, пособиями и прочими благами цивилизации. При этом работать и интегрироваться в общество мигранты не собирались.

Правда, особо я не обольщался. Четыре трупа есть четыре трупа, будь они хоть марокканскими, хоть французскими хоть чьими ещё. Расследование будет, тут к гадалке ходить не надо. И что если на нас выйдут, то прихватят за задницу обязательно. Поэтому будем делать так, чтобы не вышли, пусть я и не разбирался в принципах работы следователей французской полиции. Но по логике прямых доказательств нашей вины нет и быть не может. А косвенные… Ну пусть попробуют притянуть. А для начала найти.

Мари в достаточной степени пришла в себя чтобы идти самой. Её чемодан я потащил сам, благо на нём были колёсики и никакого труда его перемещение не доставляло. Я бы и в одной руке унёс, несмотря на весьма значительные размеры, но привлекать внимания не стоило. Хорошо ещё что у ребят не было с собой лыж, они брали их в аренду прямо на горе, вот это было бы диким палевом. А так опознать нас можно было только по тем же чемоданам, но для этого нужно было сначала вызвать подозрение.