Ещё одним полезным приобретением оказалась та самая техника, использованная неграми на своих мачете. Она оказалось близка к Покрову, но имела значительные отличия. Я отработал её в полном погружении сатори, и в целом мне всё понравилось, особенно в комбинации с моими прежними умениями. Была у меня одна простенькая в целом техника, позволяющая из любой каменюки слепить грубое подобие клинка. Обычно я просто делал две привычные палки и ими размахивал, благо силёнок хватало, но сейчас можно было задуматься и о полноценной светошашке. Особенно учитывая, что земли везде хватает, это можно было считать абсолютным оружием, не хуже, чем Пробой.

Ну и самым главным трофейным знанием, на мой взгляд, оказалась информация о парижских катакомбах. Марокканцы активно использовали старые шахты для контрабанды, скрытых перемещений и прочей деятельности, которую нужно спрятать от полиции. Нарколаборатории, склады с контрафактом, ворованными вещами или оружием, частные тюрьмы, там имелось всё. И за это всё шла перманентная война, скрытая от посторонних глаз. Но сейчас этот кипящий котёл собирался как следует полыхнуть и вылиться на улицы ничего не подозревающего Парижа, и в этом была часть нашей вины, ведь гибель тех самых Разрядников стала казус белли, поводом для начала активных боевых действий, и всем было плевать, что прикончил их кто-то посторонний, далёкий от всей этой возни. Ведь не важно кто виноват на самом деле, важно кого сделают козлом отпущения.

До конца поездки мне удалось отвлечь Мари расспросами про её семью и бабушку, в частности. Девчонке удалось меня удивить, ведь у неё обнаружились русские корни. Та самая бабушка, в честь которой и назвали Мари, была на самом деле Марией Ивановной Кашинцовой, потомственной дворянкой, чей род был внесён в Бархатную книгу. Как и многие другие аристократы, после Великой Октябрьской революции её родители бежали во Францию и осели здесь, в предместье Парижа.

Сама Маша тогда была совсем мелкой, ей едва исполнился годик, поэтому сам переезд не помнила, но родители воспитали её в классическом духе русского дворянство. И даже то, что она оказалась энергетом их не остановило. Потом была война, где Мария Ивановна сражалась в рядах Сопротивления и весьма успешно, судя по тому, что закончила войну она в ранге Мастера. Ну это если по-нашему. Потом вышла замуж и стала Мари Лепаж.

Сейчас имея ранг Маршала, ну или Командора по советской градации, бабушка тихонько жила в коммуне, ждала правнуков и держала в железном кулаке всю семью, хотя старалась этого не показывать. Собственно, именно поэтому стоило зайти речь о том, чтобы уехать из Парижа моя Мари подумала о Марли-ле-Руа, а не о Ницце, где жили родители. Или Марселе, где обитала тётя, мать Пьера. Хотя тут я был полностью согласен, под крылом у имеющего боевой опыт Командора можно даже конец света переждать. Вряд ли у марокканцев или других бандитов найдётся кто-то сопоставимый по силам.

— Слава деве Марии вы в порядке! — стоило нам зайти в квартиру как Пьер кинулся обниматься, сначала с кузиной, а потом со мной. — Мари, почему у тебя телефон недоступен?!!

— Ой! — спохватилась девчонка, кинувшись копаться в сумке. — кажется я его вчера не зарядила.

— А моего номера у тебя не было, — я понимающе кивнул. — Прости, моя вина. Загулялись.

— Ладно, Пьер, не нагнетай. — кроме самого Лепажа в квартире обнаружились его друзья, тоже облегчённо выдохнувшие при нашем появлении. Как я понял Мари была всеобщей любимицей и о ней заботились. — Нормально добрались? Ничего не случилось?

— Всё в порядке. — я благодарно кивнул парням и плюхнулся на диван. — А вы чего здесь? Надеюсь, завтра не собираетесь работать?

— Дураков нет, — уселся рядом со мной Жан. — По новостям каждый час крутят сводки о новых стычках банд с полицией и между собой. Париж горит, а завтра будет ещё хуже. Говорят, едут банды из пригородов и даже из Марселя. Мне звонил друг, говорит они наняли целый автобус, чтобы добраться к утру. Завтра в городе будет ад.

— Всё настолько плохо? — честно говоря, такого я не ожидал. — я думал это стычки местных братков. Побузят, получат от полиции мешалкой по жопе и перестанут.

— Мешалкой по жопе это такой немецкий юмор? — хихикнул Тьерри. — Не, буча давно назревала. Турки имели тёрки с китайцами, китайцы с индийцами, африканцы вообще всех подряд достали, при этом умудряясь активно резаться между собой. Камерунцы против алжирцев, марокканцы против тунисцев. Короче это должно было рвануть, вот и рвануло. Теперь надо где-то переждать, пока самых безбашенных не прибьют, а остальные поделят сферы влияния. И можно жить дальше.

— Весело тут у вас. — я почесал в затылке, прикидывая, как это отразится на моих планах. Выходило что, по сути, никак. Наоборот, под шумок будет идеально провернуть то, зачем я сюда приехал. — Пьер, Мари говорила про вашу бабушку — Маршала. Думаю, вам имеет смысл съездить к ней в гости.

— Нам! — со значением поправила меня француженка. — нам имеет смысл съездить к бабушке в гости. Причём всем вместе.

— А мы то там зачем?! — тут же ощетинился Тьерри, и я вдруг понял, что он побаивается мадам Лепаж. — Я ещё с прошлого раза не отошёл!

— Не будешь ставить локти на стол! — рассмеялась Мари и пояснила для меня. — Бабуля строго следит за соблюдением этикета. И горе тому, кто посмеет её расстроить.

— Понятно, в скатерть не сморкаться, об занавески… — я мысленно дал себе леща, за то, что расслабился и закончил более культурно. — руки не вытирать. Понял, сделаю. Но… может вы всё же без меня? А я пока…